Форум » Костюм » К вопросу об украшениях. » Ответить
К вопросу об украшениях.
Хорт: Особенно обратите внимание на крючки от онучей! Когда будете их в паспорте указывать, сошлётесь на эту статью. РАСКОПКИ НА ГОРОДИЩЕНСКОМ ХОЛМЕ Е. Н. Носов, Т. С. Дорофеева, А. М. Смирнов, Н. В. Хвощинская, М. А. Юшкова Экспедиция Института истории материальной культуры РАН, в работе которой активное участие приняли студенты практиканты кафедры археологии исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, в 2006 г. провела очередной сезон систематических раскопок Рюрикова городища, начатых в 1975 г. Городище является древнейшим летописным Новгородом 859 года и датировка его древнейших слоев подтверждает обоснованность празднования 1150-летнего юбилея Великого Новгорода, которое согласно указу президента России В.В. Путина состоится в 2009 году. Исследования этого года были направлены на решение, как научных на дач, так и охрану культурного слоя памятника. К югу от официально накрытого, но несмотря на все административные запреты, реально действующего кладбища был заложен раскоп площадью 240 м2. Он непосредственно смыкался с южным краем раскопа 2005 г. и западным краем одного из раскопов 1980 г., а также с траншеей 1989 г. Таким образом, проведенные работы позволили соединить участки, исследованные в 1980,1989 и 2005 гг. в центральной части Городища и получить более полное представление об особенностях заселения этой части памятника на начальном этапе его истории. Задачей работ явилось с одной стороны исследования участка древ-i гего рва, разделявшего укрепленную и неукрепленную часть городища и примыкавшую к нему территорию, с другой стороны изучение культурных отложений и комплексов, которые могли быть разрушены захоронениями расширяющегося кладбища. Культурный слой представлял собой перемешанный темно-серый гумус мощностью от 0,40 до 1,5 м. Он разбирался по слоям и просеивался на специальных «грохотах»-ситах. В слое встречались находки различных эпох от глубокой древности вплоть до наших дней: фрагменты сосудов и кремневый инвентарь периода раннего металла, обломки лепной керамики и предметы IX-X вв., образцы посуды и находки древнерусского и позднесредневекового периода, а так же изделия, связанные с современным деревенским бытом. Всего было обнаружено 1152 индивидуальных предмета. Среди вещей, происходящих из культурного слоя, к наиболее интересным находкам относятся семь вислых свинцовых печатей новгородских князей ХП-ХШ вв.: Изяслава Мстиславича (1146-54 гг.), Мстислава Юрьевича (1155-57 гг.), Святослава Ростиславича(? 1158-60,1161-67 гг.), Мстислава Изяславича (1169-71 гг.), Мстислава Рос-тиславича (1179-80 гг.), Мстислава Давидовича (1184-87 гг.), Константина Владимировича (1205-1208 гг.), а также посадника Иван-ко Павловича (1134-1135 гг.) (определения В.Л. Янина и П.Г. Гайдукова) и заготовки печатей. Каждый год во время работ на Городище находится то, или иное количество печатей, и это не случайно. Традиционно считается, что здесь при присоединении Новгород?.к Московскому государству погибли документы из архива новгородских князей, но как показали раскопки нашей экспедиции грамоты, скрепленные вислыми свинцовыми печатями, хранились и в домах жителей, поскольку печати регулярно находятся на разных участках поселения. Кроме того, это свидетельствует о высоком социальном статусе жителей Городища. Из культурного слоя также происходят несколько сердоликовых, хрустальных и янтарных бусин, рубленый бисер, обломки арабских монет, фрагменты равноплечной и скорлупообразной фибул (рис. 1:2, 4, 5), бронзовый крест с изображением распятого Христа (рис. 1: 6), наконечники стрел, диски от вертикальных ткацких станков. Все эти находки датируются IX—X вв. Остановимся на характеристике некоторых предметов подробнее. Так, в число скандинавских вещей входят фрагменты двух скорлупообразных фибул типа Р 27 (рис. 1:4,5), согласно классификации И. Янсона', а также часть равноплечной фибулы (рис. 1:2), которую по классификации Г.-Б. Агорд можно отнести к группе IV А:12. Обычно в женский скандинавский костюм входило две скорлупообразные фибулы, которые скалывали бретели сарафа-нообразной одежды на плечах, и одна равноплечная фибула, расположенная на груди и часто соединенная цепочкой с одной из скорлупообразных застежек. Рис. 1. Рюриково городище. Находки из раскопок 2006 г.: 1 - зооморфная подвеска-конек; 2 - обломок равноплечной фибулы; 3 - лун-ница; 4, 5, 8 — фрагменты скорлупообразных фибул; 6 — крестик с грубым распятием; 7 - крючок от онучей; 9 - накладка; 10 - наконечник ремня; 11-равноплечная фибула; 12, 13 - бубенчики; 14 - навершие иглы от кольцевидной булавки; 15 - глиняная льячка. Нельзя не остановиться еще на одной уникальной вещи встреченной впервые на Городище. Это литой небольшой бронзовый крестик со слегка расширяющимися концами, на лицевой стороне которого имеется достаточно грубое изображение распятого Христа (рис. 1:6). Впервые на эти, кресты с так называемым «грубым Распятием», обратил внимание В.В. Седов3, в связи с высказываниями шведского исследователя Б. Салина, что подобные изделия христианского культа появились в Скандинавии как непосредственное подражание византийским энколпионам4. По мнению В.В. Седова, если даже некоторые экземпляры североевропейских крестов и могли быть сделаны местными мастерами, тем не менее, «корни этих предметов культа находятся не в Византии, а на Руси и какая-то часть этих крестов привезена была в Скандинавию из Восточной Европы»5. Первая классификация крестов данной группы была проведена Н.Г. Недошивиной. В основу типологии она положила иконографическое изображение фигуры Христа. Наш тельник относится к выделенному ей второму варианту. Особенностью этой группы крестов является прямо расположенная голова Христа, невыразительные раскинутые в стороны руки и главное одеяние - «фигура задрапирована в хитон с большим количеством складок, и почти полностью им скрыта»6. Последняя наиболее подробная сводка крестов с «грубым Распятием» дана в работе А.Е. Мусина. По его подсчетам такие кресты на территории Древней Руси встречены в 27 пунктах в количестве 46 экземпляров (имеется в виду оба варианта тельников), причем они происходят как из культурного слоя поселений, так и из погребальных комплексов7. В частности девять из них были найдены в Новгороде. В целом исследователи датируют их XI в. Так, А.Е. Мусин, проанализировав всю собранную им коллекцию крестиков, подытожил, что к концу X в. - самому началу XI в. относятся единичные экземпляры, а в целом же, «остальные Распятия широко датируются XI в., тяготея к его второй половине и, возможно, в некоторых случаях к началу XII в.»8. Если рассматривать Распятия отдельно по вариантам, то крестики аналогичные городищенскому экземпляру немногочисленны. Их всего пять - два найдены в Новгороде (Неревский и Буяный раскопы), один - в Новогрудке, и два происходят из курганов у д. Шапчицы (Гомельская обл.) и Колодезная (Могилевская обл.). Среди этой группы изделий самыми ранними являются кресты из Новгорода. Крестик с Неревского раскопа был «обнаружен на мостовой Великой улицы, в замкнутом комплексе между настилами 27 и 26, датировать который по данным дендрохронологии можно периодом от 972 до 989 гг.» 9. Отсюда следует, что он появился на территории Северной Руси сразу после принятия христианства. Второй новгородский крестик датируется 20-50-ми гг. XI вв.10. Тельники из курганных захоронений датируются суммарно XI в. и, а новогрудский экземпляр происходит из постройки 35, которая, судя по комплексу древнерусских вещей, относится к периоду не ранее XII в. п. Таким образом, хронологический разброс как бы довольно большой. Однако важное значение при решении этого вопроса имеет работа А.А. Песковой, которая рассмотрела кресты с «грубым Распятием» в одном контексте с энколпионами. Автор заключила, что интересующие нас кресты в иконографической традиции восходят к энколпионам, бытовавшим на территории Нижнего Подунавья. Они появляются в массовом количестве в период Первого Болгарского царства в качестве подражания местным типам энколпио-нов сразу после принятия христианства, то есть в 70-ые гг. IX в.13. По ее мнению, кресты с «грубым изображением Распятия» второго типа, скорее всего, имеют новгородское происхождение и их появление «связано с освоением и творческой переработкой балкано-дунайских образцов культового литья древними новгородцами в начале XI в.» и. Видимо, и городищенский крест следует датировать в соответствии с новгородскими аналогиями. Из находок зафиксированных в перемешанном культурном слое следует упомянуть новгородские средневековые серебряные и бронзовые монеты конца XV - начала XVI вв. (определение П.Г. Гайдукова). После снятия культурных напластований на поверхности материка были выявлены черные или темно-серые гумусированные пятна от углубленных разновременных хозяйственных комплексов и построек, датирующихся от периода раннего металла до современного времени. Так, в частности на всей площади раскопа прослеживались ямы с остатками массивных столбов, относящиеся к каким-то деревянным конструкциям XIX-XX вв. Они располагались двумя параллельными линиями по направлению восток-юго-восток - запад-северо-запад. Частично эти поздние столбовые ямы нарушили древние комплексы. До сих пор на территории Приильменья, как и в целом на Северо-Западе плохо изучены памятники эпохи палеометалла, то есть I тыс. до н.э. Тем примечательнее, что городищенский холм был заселен уже в это время. Найдены фрагменты сосудов, орнаментированных ямками и различными вариантами гребенчатого штампа, кремневый инвентарь, в частности маленькие наконечники стрел для охоты на водоплавающих птиц. Уникальной находкой является открытие комплекса этого времени. На поверхности песчанистого пятна сразу после снятия серого мешаного слоя на глубине 0,35 м от современной дневной поверхности были обнаружены развалы двух сосудов, относящиеся к эпохе раннего металла. Сосуды найдены in situ и не были потревожены. Четких очертаний какого-либо сооружения не зафиксировано. Тем не менее, очевидно, что развал горшков был связан с небольшим углублением, заполненным светлым гумусированным песком (диаметр 1,9 м и глубина 0,33 м). Края его были нарушены двумя разновременными ямами, соответственно относящимися, судя по керамике, к X в. и к XV-XVI вв. Само по себе нахождение в Приильменье археологически целых сосудов, датируемых I тыс. до н.э., явление уникальное, и они могут составить достойное пополнение экспозиции Новгородского музея. На площади раскопа исследовано пять сооружений X в. Среди них особое внимание заслуживает производственный комплекс последней четверти X в. - мастерская древнего ремесленника. Корытообразная яма имела длину 3 м и ширину от 1,4 м до 1,6 м. Сооружение состояло из трех частей. Глубина центральной части комплекса - 0,64 м. С севера и с юга к ней примыкали две приступочки, длиной до 0,7 м. Северная приступочка имела глубину 0,4 м, а южная -0,3 м. На северо-восточном склоне центральной ямы обнаружена сползшая по стенке часть горна, от которого сохранились куски плотной обожженной глины (размерами 12-14 см, толщиной 4-5 см ). Горн находился на краю постройки, а затем при ее разрушении ополз по стенке. Таким образом, производственное сооружение состояло из предгорновой ямы, где стоял мастер, примыкающих к ней приступочек - своеобразных столов для работы и горна на краю ямы. Заполнение комплекса представляло собой углистый черный гумус с включением костей животных, камней и глины. По соотношению лепной и гончарной керамики комплекс можно отнести к середине X в., однако по определению В.М. Горюновой, анализ типологических форм раннегончарной керамики позволяет датировать его скорее последней четвертью X в. О производственном характере сооружения свидетельствуют помимо остатков горна находка льячки — ложки для разлива цветного металла по формам (рис. 1:15). Кроме того, в заполнении примыкающей с северо-востока к мастерской большой древнерусской постройки найдены обломки тигельков, которые явно связаны с описываемым более ранним ремесленным комплексом. Датировка данная на основе керамики подтверждается находками половины дирхема, бронзовой иглой от кольцевидной булавки (рис. 1:14), фрагментом бронзовой скорлупообразной фибулы (рис.1:8), бронзовой иглой от подковообразной фибулы и другими изделиями. До сих пор о занятии жителей Городища в IX-X вв. бронзолитей-ным делом мы могли судить только по находкам тиглей, льячек, некоторых инструментов, литейных формочек и бракованных изделий. Сами производственные сооружения ни разу не были встречены, несмотря на уже достаточно широкую исследованную площадь, а поэтому открытие этого года приобретает особое значение. По своему характеру изученный комплекс напоминает производственные сооружения типа 2, выделенные В.М. Горюновой для ремесленной части Городка на Ловати. По мнению автора, данная группа построек имеет значительную овальную в плане предгорновую яму, на одном из бортов которой или на выступе, сделанном в стене, сооружался горн-очажок. Для этого типа конструкций были характерны легкие жердевые перекрытия15. В нашем случае горн находился на краю ямы, а боковые приступочки (по терминологии В.М. Горюновой «выступы» в стене) служили для работы. Подобные овальные производственные сооружения выявлены также при раскопках Гнездовского поселения16. Среди находок из комплекса крайне интересно бронзовое литое навершие с иглой от кольцевидной булавки (рис. 1: 14). Оно было найдено в верхнем слое заполнения сооружения. Навершие иглы украшено звериной мордой и плетеным орнаментом в стиле Борре. Держатель кольца на оборотной стороне был поврежден, а нижняя часть иглы обломана. На Городище уже известно 22 находки от кольцевидных булавок. Это наиболее представительная коллекция данного типа североевропейских застежек на территории Восточной Европы п. По характеру орнаментации, найденный в этом году экземпляр относится к наиболее роскошному варианту подобного рода украшений. Городи-щенские кольцевидные булавки характеризуются особой изысканностью, «более половины из них украшены звериным и плетеным орнаментом, в то время как даже в Скандинавии на поселениях господствуют простые типы»18. Булавки относятся к элементам мужского костюма. Ими скрепляли свои плащи викинги, а столь роскошные булавки подобно данному экземпляру, характеризуют высокий социальный статус обитателей Городища. К X в. наряду с ямами различных размеров также относилась печка в западной части раскопа на краю древнего рва. На уровне материка было зафиксировано пятно обожженной и необожженной глины неправильной подтреугольной формы (в поперечнике 1 м). При разборке глины найдено донце и несколько фрагментом лепного сосуда. После снятия слоя глины мощностью до 0,2 м удалось расчистить основание пода печи, выложенное небольшими валунами (размеры 0,05-0,1 м). По краю зафиксирована стенка из более крупных камней (0,15-0,2 м). Камни лежали на глиняной подушке мощностью до 0,1 м. По расположению на краю рва и характеру конструкции (глина на слое валунов) данная печь напоминает глинобитные хлебные печи, также открытые в заполнении рва у подножия холма в 1977—79 гг.19. Поскольку в этой низменной части Городища хорошо сохраняются органические остатки, то конструкцию печей удалось проследить детально. Печи имели бревенчатые обкладки, а основание конструкций укреплялось кольями. Под печью из раскопа 2006 г. была зафиксирована яма овальной формы размером 0,82 х 1,48 м с крутыми стенками и вогнутым дном глубиной 0,6 м. Заполнение ямы составлял темно-серый гумус, в придонной части с песчаным включением. Керамический материал из ямы представлен исключительно фрагментами лепных сосудов. Никаких наземных конструкций вокруг данной печи не зафиксировано. На площади раскопа исследовано шесть комплексов древнерусского времени. Среди них выделяется часть подчетырехугольной подпольной ямы, видимо, от двухэтажной срубной постройки княжеской поры, уходящей в северную стенку раскопа (размеры 2,55 х 6 м, глубина 1,18 м), аналогичной тем, которые были открыты к югу от храма 1103 г.20. Подпольная яма имела вертикальные стенки и плоское дно. С восточной стороны постройка нарушена траншеей военного времени. В разрезе подпольной ямы отчетливо фиксировалось три слоя. Ее верхняя центральная часть представляла собой черный гумусированный слой с примесью камней и плинфы мощностью 0,35-0,4 м. Под ним прослеживался слой коричневого гумуса с древесным тленом, включениями светло-коричневой глины и плинфы мощностью до 0,28-0,4 м. Нижняя часть постройки была заполнена темно-серым гумусом, в котором фиксировался слой светло-коричневой глины, спускающийся на глубину до 1 м. В нем встречались камни, куски плинф и песчанистые включения. Кроме того, в нижней части заполнения фиксировались линзы черного гумуса. К южной стенке комплекса примыкала небольшая яма (размеры 1,4 х 1,2 м глубина 0,84 м) этого же времени. При разборке черного гумуса в верхней части постройки найдена керамика XIII в. В слое коричневого гумуса и под ним, а также в заполнении ямы, примыкавшей к постройке с юга обнаружена керамика конца ХП-ХШ вв. Следует подчеркнуть, что наряду с гончарной керамикой при разборке заполнения сооружения встречена значительная примесь лепной и раннегончарной посуды, которая оказалась здесь при разрушении комплекса более раннего времени. Подобное сочетание разновременного материала наблюдается и в находках, обнаруженных в заполнении подпольной ямы. Основная их часть относится к древнерусскому времени. Здесь можно упомянуть венчик стеклянного жёлтого сосуда, инкрустированного фиолетовыми параллельными полосами, ледоходный шип, бронзовую книжную застежку с трапециевидным приемником, свинцовую пломбу, обломок сланцевого оселка с отверстием для подвешивания и грушевидный бубенчик (происходящий из примыкающей к югу ямы). В то же время в верхней части заполнения сооружения был найден крючок, орнаментированный в стиле Борре (рис. 1:7). Это вещь явно выбивается из общего контекста находок, так как датируется, исходя из североевропейских аналогий IX-X вв. В этой связи обратим внимание, что в западной части заполнения постройки были встречены фрагменты миниатюрных тигельков, которые явно попали сюда с близлежащей площадки, где располагался горн более раннего времени, связанный с ремесленной мастерской. Несомненно, именно с этой же площадки происходят крючок, фрагменты лепной и раннегончарной керамики. Находка бронзового крючка в стиле Борре, выполненного в виде звериной маски чрезвычайно интересна (рис. 1: 7). Это уже пятый крючок, найденный на Городище. В целом это вещь достаточно редкая и в самой Скандинавии. В Бирке пара таких крючков была найдена у ног погребенного мужчины (захоронение № 906) ушками с отверстиями вниз. Как полагали авторы раскопок, за ушки крючки пришивались к полосам шерстяных онучей, которые в свою очередь крепились уже с помощью самого крючка к холщовым штанам21. Следует отметить, что ранее встреченные на Городище крючки являлись производственным браком. Это позволило Е.Н. Носову сделать предположение, что подобные элементы мужской одежды изготовлялись прямо на Городище22. Поразительно, что обнаруженное в этом году украшение почти полностью аналогично крючку, найденному в 1989 г., как будто бы они были отлиты в одной форме. Хотя кончик изделия отломлен, тем не менее, видно, что сам крючок при отливке не получился, он лишь намечен. Тот факт, что ни один из найденных на Городище крючков не мог служить по назначению, наводит на мысль об ином их использовании. В свое время при раскопках 1987-1989 гг. удалось зафиксировать падение дневной поверхности городищенского холма в восточном направлении, достигающее в отдельных местах 45 градусов, которое позже было снивелировано мощной песчаной засыпью23. Таким образом, была выявлена западная часть древнего рва, окружавшего возвышенную часть городищенского холма площадью 1-1,2 га. В результате работ этого года удалось проследить границы восточного склона данного фортификационного сооружения и начать разборку его заполнения. Ширина рва на исследованной площади достигала 25 м. В верхней части ров был засыпан позднесредневековыми слоями темно-серого гумуса, в которых встречались разновременные материалы. Среди находок из заполнения рва следует упомянуть фрагменты стеклянной посуды восточного происхождения, обломок бронзовой нагрудной булавки прибалтийского типа, миниатюрную лунницу (рис. 1:3) и зооморфную подвеску - так называемый, конек «смоленского типа» (рис. 1:1). Все они могут быть датированы в пределах XI-XII вв. Важным открытием экспедиции явилось, то, что при разборке заполнения рва, по его склону был обнаружен интенсивно черный культурный слой с исключительно лепной и раннегончарной керамикой. Наряду с керамикой в нем найдены индивидуальные находки, датируемые концом IX-X вв. Среди них в частности отметим сердоликовые и хрустальные бусы, рубленный бисер и целую равноплечную скандинавскую фибулу (рис. 1:11), крупные круглые бубенчики с крестовидной прорезью (рис. 1:12,13), наконечник ремня и обломок накладки (или наременной бляшки). Последняя имела прямоугольную или квадратную форму и была украшена типичным орнаментом в стиле Борре (рис. 1:9). Равноплечная фибула относится к типу Р-58 и (рис. 1: 11). В иглодержателе фибулы, состоящем из двух пластинок, сохранился фрагмент железной иглы. Со стороны иглодержателя имеется также кольцо для подвешивания цепочки. Это наиболее распространенный тип скандинавских украшений, встречающихся на территории Восточной Европы. На Городище уже известно пять таких застежек, причем две из них также были абсолютно целые. Наконечник ремня представлял собой пластинку с двумя штифтами, к которой с одной сторон был прикреплен фрагмент второй пластинки, между ними собственно и зажимался ремень. Конец изделия оформлен в виде морды животного (рис. 1: 10). В целом, подобные наконечники встречаются в североевропейских древностях25. Таким образом, несмотря на то, что городищенский холм сильно нарушен поздними перекопами (периода существования здесь строений деревни и военного времени), раскопки этого года показали плодотворность продолжения археологического изучения центральной части памятника, где, как мы можем констатировать, сохраняются как сооружения древнерусского, так и более раннего времени. 1. Jansson I. 1985. Ovala spSnnbucklor. En studie av vikingatida standardsmycken med utgangspunkt fran Bjurke-fynden. Uppsala. P. 38-42. 2 Aagard G.-B. 19S4. Gleicharmige Spangen // Birka II. 1. Stockholm. P. 102. 3 Седов В.В. 1988. Об одной группе древнерусских крестов // Древности сла вян и Руси. М. С. 63-67. 4 Salin В. 1893. Nagra crucifix och kors I Statens Historiska Museum // Sven. forminnesforen. tidskr. Bd. 28. P. 277-279. 5 Седов В.В. 1988. Об одной группе... С. 66. 6 Недошивина И.Г. 1990. Об одном типе крестовидных подвесок Древней Руси // Проблемы археологии Евразии (по материалам ГИМ). Труды ГИМ. М. Вып. 74. С. 103. 7 Мусин А.Е. 2002. Христианизация Новгородской земли в IX-XIV веках. По гребальный обряд и христианские древности. СПб. С. 152-153. 8 Там же. С. 153. 9 Седова М.В. 1981. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X-XV вв). М. С. 49. 10 Недошивина Н.Г. 1990. Об одном типе ... С. 103. 11 Риер Я.Г. 1976. Изучение курганов в могилевском Поднепровье // СА. № 2. С. 188; Соловьева Г.Ф. 1969. Раскопки славянских памятников XI—XII вв. в Го мельской области // АО 1968 года. М. С. 352. 12 Гуревич ФД. 1981. Древний Новогрудок. Л. С. 91-92. 13 Благодарим А.А. Пескову за любезную консультацию. 14 Пескова АЛ. 2007. Провинциально-византийские кресты-реликварии в древ нем Новгороде // У истоков русской государственности. СПб. В печати. 15 Горюнова В.М. 1988. Ремесленные комплексы (X - начало XI в.) Городка на Ловати // Труды V международного конгресса археологов-славистов. Киев. Т. 2. С. 51. 16 Вешнякова К.В., Булкин В.А. 2001. Ремесленный комплекс Гнездовского по селения (по материалам раскопок И.И. Ляпушкина) // Гнездово 125 лет исследо вания памятника. Археологический сборник ГИМ. М. Вып. 124. С. 43. 17 Носов Е.Н., Хвощинская Н.В. 2004. К вопросу о характере материальной куль туры раннего этапа Рюрикова городища // Восточная Европа в средневековье. К 80-летию Валентина Васильевича Седова. М. С. 229. 18 Там же. С. 232. 19 Носов ЕМ. 1990. Новгородское (Рюриково) городище. Л. С. 51-57. Рис. 16-20. 20 Носов Е.Н., Горюнова В.М., Плохое А.В. 2004. Городище под Новгородом и поселения Северного Приильменья. СПб. С. 33-47. 2lArbman H. 1943. Birka I. Text. Stockholm. P. 353. Abb. 304: 6. 22 Носов ЕЛ. 1990. Новгородское... С. 162. 23 Носов Е.Н., Горюнова В.М., Плохое А.В. 2004. Городище под Новгородом ... С. 48-50. 24 PetersenJ. 1928. Vikingetidens smykker. Stavanger. P. 77. 25 Thunmark-Nulen 1.1998. Die Wikingerzeit Gotlands. Bad. II. Typentafeln. Stockholm. Taf. 133: 20
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Хорт: Скандинавская равноплечная фибула типа Вальста из района истока Волхова П. Г. Гайдуков, Е. Н. Носов, И. Янссон Весной 1990 г. новгородским коллекционером А. II. Зайцевым на правом берегу р. Волхов, напротив Юрьева монастыря и в 0,5—0,7 км к югу от Городища (Рюрикова городища) был обнаружен интереснейший экземпляр скандинавской равноплечной фибулы (Рис. 1). Находка были сделана при просмотре земли, привезенной сюда несколько лет назад из района, расположенного ниже по течению Волхова, где углублялось русло реки. Земля была высыпана первоначально в воду, рядом с берегом, но лишь в 1990 г. во время низкого уровня Волхова, привезенный грунт стал доступен для осмотра. Выяснить откуда конкретно происходит грунт не удалось. Русло расчищалось, в основном, в пределах самого Новгорода (от пешеходного моста до истока Тарасов-ца) и у Рюрикова городища. Судя по характеру патины на фибуле, последняя больше напоминает бронзовые предметы из культурного слоя города. Однако, делать на этом основании определенные выводы было бы опрометчиво, поскольку на Городище, по берегам Сивер-сова канала, также есть участки со слоями, сохраняющими органические остатки и аналогичными слоям города. Кроме того, фибула, возможно, вообще происходит не из культурного слоя, а является отдельным предметом случайно утерянным в окрестностях Новгорода или Городища, где конкретные условия ее местонахождения определили характер патины (например, она могла упасть непосредственно в воду Волхова, почему и была найдена при углублении его русла). Таким образом, наиболее объективным «топографическим адресом» фибулы будет следующий — «район истока Волхова». Фибула имеет длину 6,2 см, ширину 2,5 см и высоту 1,1 см, исключая приемник и держатель иглы, ее вес — 25,46 грамма. Фибула была отлита из латуни. Ее плечи ромбовидные со звериными головами в форме выпуклин на трех свободных углах. Головы с кольцевидными глазами обращены внутрь друг к другу, а по их сторонам имеются пряди выбивающихся волос. Пряди так длинны, что на концах фибулы они соединяются в четыре петли. Средняя изогнутая часть застежки образована двумя большими звериными головами, которые повернуты к плечам фибулы и на которых также имеются кольцевидные глаза. Мелкие элементы рельефа образуют в центральной части фибулы боковые выступы. Поверхность плечей между головами животных украшена простым рельефным узором, очевидно, изображающим тела животных, соотнести которые с отдельными головами невозможно. Поверхность фибулы вокруг звериных тел и лап — плоская. Рассматриваемая застежка принадлежит к маленькой группе равноплечных фибул, которые можно назвать фибулами типа Вальста, по месту находки одного из опубликованных экземпляров. В настоящее время известно 8 таких фибул, включая обнаруженную в районе истока Волхова. Фибула и I Вальста и еще три других (Осбю, Эрвинге, Энста) происходят из захоронений в четырех разных пунктах вокруг Одера Меларен в центральной Швеции. Остальные находки сделаны в погребении в западной Норвегии (Сандангер), в могильнике около г. Турку в юго-западной Финляндии (Хаймионмяки) и на городище Иру к востоку от г. Таллинна в Эстонии. Общими чертами всех фибул типа Вальста являются ромбовидные плечи со звериными головами в форме выпуклин на трех свободных углах и пряди волос, отходящие от голов. Однако, среди известных экземпляров есть и существенные отличия. Рассматриваемая здесь волховская фибула имеет более длинные пряди волос, чем иные застежки. Поверхность плечей этой фибулы между головами украшена стилизованными изображениями тел животных, в то время как на других фибулах присутствуют более абстрактные изображения (кроме, может быть, найденной в Сандангере), а центральная выпуклина низкая. Изображения на плечах фибул из Осбю и из Эрвипге, в которых отсутствуют фигуры, отличаются в деталях от всех остальных фибул. Между прочим и центральная их выпуклина более высокая и заостренная, чем обычно, Hа пяти фибулах (Вальста, Энста, Сандангер, ХаймионмЯКИ, Иру) глазницы выпуклых звериных голов обозначены впади нами, имитирующими орбиты, на остальных — кольцами. На этих трех застежках (Осбю, Эрвннго, Волхов) ИЯ средняя изогнутая часть украшена двумя звериными головами с кольцевидными глазами, в то время как иные фибулы имеют изображения без фигур по трем продольным граням, Сандангерская застежка также выделяется среди прочих своими упрощенными изображениями. Таким образом, фибулы типа Вальста могут быть разделены на три варианта: 1) Вальста, Эн-ста, Хаймионмяки, Иру и Сандангер) последняя проще других, 2) Осбю и Эрвинге, 3) Волхов. Фибула типа Вальста, как и прочие равноплечные фибулы, использовались в Скандинавии для скрепления деталей верхней женской одежды. Их выраженный рельеф характерен для скандинавских ювелирных украшений раннего и среднего этапов периода викингов. Элементы звериного стиля и орнаментации, включая тела животных на плечах волховской фибулы, связаны со скандинавской орнаментикой хватающих зверей, также типичной для раннего этапа периода викингов, то есть для второй половины VIII — второй половины IX в. На это же время указывают бусы и овальные фибулы найденные в комплексах с фибулами типа Вальста в трех пунктах в Швеции и в одном в Норвегии. Бусы представленные в шведских погребениях аналогичны найденным в наиболее ранних слоях (Е/3 и Е/2) Старой Ладоги, датируемых дендрохронологически 750-ми — 860-ми годами и почти не встречаются на Рюриковом городище, существовавшем со второй половины IX в., а возникшем может быть несколько ранее. Итак, насколько можно судить по всем имеющимся материалам, датой фибул типа Вальста является ранний этап периода викингов — вторая половина VIII — вторая половина IX в. Можно полагать, что рассматриваемые фибулы, скорее всего, относятся к первой части этих хронологических рамок и ничто не указывает на продолжение их производства или использования на среднем этапе периода викингов. Фибулы типа Вальста не изготовлялись в столь значительном числе, как многие другие типы скандинавских ювелирных украшений. Поскольку же волховская фибула не несет на себе следов длительного использования, то, видимо, ее также следует датировать временем наиболее вероятного распространения самого типа Вальста, то есть ранним этапом периода викингов: второй половиной VIII — второй половиной IX в. Конечно, говоря об этом, не следует забывать, что скандинавские ювелирные изделия раннего этапа периода викингов встречаются на Руси чаще, чем в Скандинавии в более поздних комплексах среднего этапа данной эпохи. Скандинавские равноплечные фибулы имеют западноевропейские корни и тип Вальста особенно ярко свидетельствует об этом. Наиболее близкие параллели ему можно найти в районе между устьем р. Рейна на севере и р. Сеной на юге. Тип Вальста иллюстрирует сильные культурные влияния, которые достигали Скандинавии на раннем этапе периода викингов со стороны Франкской империи через торговые пункты в устье р. Рейна. Единственным сейчас известным местом производства фибул типа Вальста была Бирка, откуда фибулы распространялись далеко вдоль восточных путей вплоть до истока Волхова. Сформировавшись под влиянием западных фибул фризских торговых центров района устья Рейна и более глубинных территорий Франкской империи, они свидетельствуют о тех же торговых и культурных связях между западом и востоком, что и фризские кувшины, известные от Сент-Дени на юго-западе до Старой Ладоги на северо-востоке, а на пути между ними, в таких торгово-ремесленных центрах, как Дорестад, Рибе, Хедебю и Бирка. Число находок скандинавских типов или выполненных в северном стиле в районе истока Волхова весьма значительно и продолжает постоянно увеличиваться. Большая часть из них происходит из Рюрикова городища. В IX—X вв. это поселение являлось главным торгово-ремесленным и военно-административным центром Приильменья, расположенным в узловой точке водных путей лесной зоны Восточной Европы. Оценивая в целом материальную культуру Городища, следует подчеркнуть, что в ней очень сильна «вуаль» североевропейской культуры, что проявляется в наличии предметов скандинавского происхождения, вещей, сделанных в Приильменье, но сохраняющих в стиле и орнаментике северные традиции и, наконец, находок без точного этнического адреса, но характерных для разных племен и народов балтийского региона. Изделия скандинавского облика появились на поселении во второй половине IX в., а, возможно, и ранее. Об этом могут свидетельствовать находки целого ряда скандинавских фибул раннего периода эпохи викингов (овальная фибула 37 типа по Я. Петерсену, четыре равноплечных фибулы 58 типа). Наибольшее число скандинавских находок приходится на X в. Такие культовые предметы, как гривны с «молоточками Тора» кресаловидные подвески, амулеты с руническими надписями, фигурка валькирии не могли попасть на Городище, как объекты торговли, а свидетельствуют о пребывании на поселении выходцев из Скандинавии, как мужчин, так и женщин. Городище выступает и как ремесленный центр, где широко изготовлялись предметы скандинавского облика. Элементы материальной культуры Городища, которые можно определить как славянские (керамика, хлебные печи, двушипные втульчатые наконечники стрел), находят параллёли на западнославянских землях, примыкающих к Балтийскому морю, хотя вопросы о путях расселения славян 'в При-ильменье и на Волхове (с юга, из Верхнего Поднепровья или непосредственно с запада), а также о возможных нескольких различных колонизационных потоках, еще далеки от своего разрешения и требуют; дополнительных материалов. В целом, имеющиеся находки с Городища свидетельствуют о том, что в составе его жителей в IX—X вв. были славяне и скандинавы. Городище по своей сути первоначально повторяло в несколько ином и более позднем варианте развитие Ладоги, находившейся близ устья Волхова. Типологически это были центры одного порядка. К рубежу X—XI вв. в истоке Волхова, в 2 км вниз по течению от Городища сформировался новый центр — Новый город, где располагались христианский комплекс (епископский двор и общегосударственный храм), торг, княжий двор и новая крепость. Городище, являясь предшественником Новгорода, уступило ему место. Точно также на Руси Гнездово уступило место Смоленску, а в Скандинавии Бирка Сигтуне, Хедебю Шлезвигу и т. д. Однако, здесь следует специально подчеркнуть, что признание преемственности Городища и Новгорода, как социально-политических и экономических городских образований в истоке Волхова само по себе еще не решает проблему появления названия «Новый город». Возможные объяснения здесь могут быть различны. Вещи скандинавских типов встречаются и в самом Новгороде, но в гораздо меньшем числе, чем на Городище, хотя их количество в результате новых раскопок медленно пополняется. Ни о какой «северной вуали» в культуре горожан говорить не приходится. В этом отношении различия Городища и Новгорода очевидны. Комментируя их следует учитывать два обстоятельства. Во-первых, отчасти они связаны с хронологией. Если на Городище зафиксированы слои второй половины IX—X вв. и можно предполагать и наличие более ранних, то в Новгороде слои X в. — времени, когда скандинавское влияние на Руси наиболее ярко проявилось в материальной культуре, представлены лишь на нескольких раскопах, причем они относятся преимущественно ко второй половине — концу этого столетия. Во-вторых, в городе норманы, видимо, селились и останавливались не повсеместно, а в определенных кварталах и дворах, а поэтому в дальнейшем общая картина, наблюдаемая сейчас, может оказаться справедливой не для всех частей города. Однако, даже принимая во внимание эти оговорки, различия Городища и Новгорода по числу скандинавских находок слишком велики. Они несомненно объясняются, в первую очередь, разным социально-экономическим характером этих поселений, сменивших одно другое. Если Городище — это торгово-ремесленный центр международного плана с полиэтническим населением, благосостояние которого базировалось, в первую очередь, на участии в дальней торговле и контроле за водными путями, то Новгород — столица северной части Русского государства, существовавшая за счет эксплуатации земледельческого населения прилегающей округи. Если на Городище скандинавы — воины, торговцы, ремесленники, частично жившие семьями, представляли значительную часть па-селения, то в Новгороде, судя по находкам, их присутствие улавливается не столь отчетливо, а письменные источники упоминают о них только как о торговцах, наемниках и опальных изгнанниках при дворах князей, то есть как о людях для которых был характерен подвижной образ жизни. В свете сказанного, находка рассмотренной равноплечной скандинавской фибулы раннего типа в верховьях Волхова не выглядит изолированным фактом, а дополняет общую картину. Она еще раз подтверждает вероятное появление скандинавов в районе истока Волхова ранее второй половины IX в., также как и то, что скандинавы, пришедшие на Русь, были, в основном, выходцами из района оз. Меларен в центральной Швеции, что неоднократно подчеркивалось в литературе. «Новгород и Новгородская Земля. История и археология». Материалы научной конференции 7/93
Хорт: Карельские древности в Новгороде (Опыт топографирования) А. Б. Варенов Автором настоящей работы выделены основные категории карельских древностей в Новгороде, относящиеся преимущественно к женскому этнографическому костюму, которые не могли быть предметом импорта. К их числу относятся: фибула пластинчатая - подковообразные орнаментированные (I экз.), фибулы овально-выпуклые (4 экз.), цепедержатели биспиральные (4 экз.) и крестообразные (1 экз.), ф - видные пронизки (6 экз.), рукояти ножей бронзовые с "романским" орнаментом (4 экз.), ножны составные женских ножей с "аканфовым" орнаментом (3 экз.), ножны цельнометаллические женских ножей (1 экз.), бусы бронзовые орнаментированные (20 экз.), копоушка бронзовая ажурная (1 экз.).1 (рис. 1) Все перечисленные предметы корреспондируются "карельскими" берестяными грамотами, выделенными А. В. Арциховским, В. Л. Яниным, А. М. Спиридоновым, и некоторыми другими вещами финно-угорского круга древностей. Особый интерес представляет топография карельских древностей в Новгороде. После публикации В. Л. Яниным восьми "карельских" берестяных грамот с Неревского раскопа усадьба Е прочно вошла в науку как усадьба "карельского данника".2 В своей последней аннотированной публикации А. М. Спиридонов насчитывает более 10 таких грамот на весь Новгород.1 Он анализирует в хронологическом порядке грамоты №№ 590, 292, 286, 278, 275, 266, 130, 403, 248, 249, 243. Уже проделанный подробный исторический (В. Л. Янин, А. А. Медынцева, Л. В. Черепнин, И. Н. Шаскольский, А. М. Спиридонов) и лингвистический (А. А. Зализняк, Ю. С. Елисеев, Н. А. Мещерский, Е. А. Хелимский, М. Хаавио) анализ избавляет автора от необходимости подробно разбирать каждую из грамот. По нашему мнению, круг "карельских" берестяных грамот может быть расширен. Для автора важны информативные возможности вещевого материала в контексте вышеупомянутых берестяных грамот. Остановимся на находках с усадьбы Е Неревского раскопа. Автор рассматривает культурный слой в пределах границ усадеб Новгорода, как большой археологический комплекс открытого типа, разбитый на более мелкие комплексы соответственно отдельным постройкам на территории усадеб, относящихся к одному ярусу. Ярус 18 (1161 - 1171 гг.)- К ярусу относится грамота № 159, адресованная "Цюдииу и жене от Клиша". Сохранился только заголовок.4 Какой имеется в виду Чудим сказать трудно. Во всяком случае это не летописный боярин Микула - Николай Чу-дин, известный вместе со своим братом Тукы, как финны попавшие в Киев во время походов Владимира. Он же участник составления Правды Ярославичей, человек, оставивший свой автограф, по мнению А. А. Медынцевой, на стенах Новгородского Софийского собора в виде посвятительной надписи № 182, тот о котором В. П. Татищев убежденно писал:"Чудин в Новгороде был посадник, он внук Добрыни, вуя Владимирова". Между Микулой Чудиным и Чудиным грамоты № 159 разница не менее 100 лет. Прозвище Чудин образовано от этнонима Чудь, которым новгородцы именовали первоначально прибалтийских финнов.6 По мнению В. А. Егорова, "Внук Чудин у деда славянина может быть понятен только, как сын его дочери выданной замуж за Чудина". Формулировка Чудину и жене предполагает, что адресат проживал на усадьбе Е вместе с семьей, что объясняет находки предметов женского чудского убора на ее территории. Во всяком случае, грамота № 159, хотя собственно карельской ее не назовешь, свидетельствует о контактах жителей усадьбы Е с финно-угорскими провинциями не позднее 2-ой половины XII века. Ярус 16 (1197-1224 гг.) Полая подвеска - конек. Эти подвески явились предметом монографического рассмотрения автора вместе с Л. А. Голубевой." Выявляется три очага особо плотной концентрации и, очевидно, производства этих подвесок: Новгород (1/4 всех находок найдена в городе), Ижорское плато, и Костромское Поволжье. На территории Карельского перешейка известно II экз. полых коньков - подвесок, в Финляндии - 4 экз.9 Ярус 14 (1238-1268 гг.) Грамота № 292 - заклинание "божьей стрелы" - молнии на прибалтийско - финском языке в кириллическом написании. Лингвистами предложено три варианта перевода (Ю. С. Елисеев, Е. А. Хелимский и М. Хаавио). Наиболее часто в публикациях приводится перевод Ю. С. Елисеева: "Божья i грела, 10 имен твоих, стрела та она принадлежит Богу. Бог удный направляет."10 Перевод и предложение М. Хаавио считать, что грамота является записью клятвы подверглась критике li. А. Хелимского. По мнению автора, грамота является записью шклинания, которое удачно передают переводы Ю. С. Елисеева и А. Хелимского. Заклинания, согласно Н. Н. Велецкой, дели-иись на благопожелательные и вредоносные. В случае с грамотой № 292 следует видеть, возможно, второй вариант. Интересно шметить, что документ найден под сгоревшим срубом. В том же ярусе найден наконечник ножен карельского женского ножа с "акаифовым" орнаментом. Ярус 13 (1268-1281 гг.). Найдена овально - выпуклая бронзовая фибула типа Н по Ю. Айлио." Ярус 12 (1281 - 1299 гг.). Полая подвеска - конек. Бронзовая рукоять карельского женского ножа с "романским" орнаментом. Ярус 11 (1299-1313 гг.). Две полые подвески - коньки. Ярус 10 (1313- 1340 гг.). Полая подвеска - конек. Ярус 9 (1340-1349 гг.). Грамота № 286. Переписка карельских чайников Димитра и Григория: "Ныне ця послале Кореле на Каяно море" о заключении мира на "меже Юрия князя", под которой, как убедительно показал В. Л. Янин, имеется в виду рубеж Ореховского мирного договора 12 августа 1323 года, зак-июченного между Новгородом (при князе Юрии Даниловиче) и шведами. Сама политическая ситуация написания грамоты № ?.86 соответствует зиме 1338-1339 гг., когда новгородцы послали "Кузьму Твердиславица и Олександра Борисовича посольством и привезоша мир, доконцавше по тому миру, что доконцали с нсликим князем Юрьем в Неве..."12 К тому же ярусу относится бронзовая рукоять ножа с "романским" орнаментом и Ф- видная пронизка. Ярус 8 (1369- 1389 гг.). Грамота № 278 найдена в срубе Е8С. < )бразец "присловия", т. е. записи изъятия податей (термин взят из грамоты № 286). Грамота содержит прибалтийско - финские имена: Икагал, Иголас, Леинул, Сидуй, Авиница, Истовной, Му-иомел, Игалин; топонимы: Лаидикола, Калитица, Курола. Документ написан почерком Григория, писавшего грамоту № 286. Грамота № 279 - челобитная Михаила и всех "Паозерчан" Максиму, Онанье и Кесту. Топоним Пашозеро полукалька (полуперевод) - переведена вторая половина топонима - "jarv" - озеро. Согласно М. Фасмеру, "полукалька" один из распространенных способов адаптации славяноязычным населением Севера финно - угорской топонимики. А. В. Арциховский локализует топоним в восточной части С - Петербургской области: исток р. Паши, притока р. Свири. Ярус 7 (1382-1396 гг.). Этноопределяющих находок не зафиксировано. Грамота № 281 Обращение Наума и Григория к "даннику Новгородскому" рассматривается В. Л. Яниным в одном ряду с "карельскими" берестяными грамотами.14 Ярус 6 (1396-1409 гг.). Грамота № 130 представляет собой образец "присловия": "У Вигаря 20 локоте хери без локоти. У Валита в Кюлолакши 14 локотей хери. У Ваиваса у Ваякшина 12 локтей водмола и полотретиянацате локти хери. У Мелита в Куроле 4 локти xepn".is "Херь" и "водмол" - сорта ткани. Валит - характерное карельское полуимя - полузвание. Карельский топоним Курола уже упоминался в грамоте № 278. В слое яруса найдено многобусенное височное кольцо - форма, характерная для древностей води."' Ярус 5 (1409- 1422 гг.). Грамоты №№ 248 и 249 - две части одного документа, найдены вне сооружений. Он содержит обращение "корилы погоской" Кюлолакшской и Кюриекской Господину Великому Новгороду с жалобой на обиды с "нимечской", т. е. шведской половины. Грамоты подробно разбирались В. Л. Яниным, А. М. Спиридоновым, Л. В. Черепниным, И. П. Шас-кольским. Упоминаемые в грамотах топонимы Коневые Воды у Жабия Носа (калька карельского топонима Orivesi), Севилакша, Кюлолакша, уже упоминавшиеся в грамоте № 130, четко топог-рафируются на Карельском перешейке." Жалоба карел в документе соответствует политической ситуации 1396 года: "В лето 6904 того же лета пришедше немцы в Карельскую землю и повоеваша два погоста Кюрьекский и Кю-лолакский и церковь сожгоша, и князь Константин с корелою гнася по них и язык изыма и приела в Новъгород..." В том же ярусе на кв. 993 найдена булла двинского посадника Кирилла Дмитриевича. Ярус 4 (1422 - 1429 гг.). К данному ярусу относится пластинчатая конская двухглавая подвеска (4-9-11356), являющаяся отголоском XV в. прикамских пластинчатых подвесок VII - XI вв., исследованных Л. А. Голубевой.20 В основное время своего бытования они проникали на западе в Швецию. Исследователи карельских древностей А. Н. Кирпичников и В. П. Петренко отметили ту особенность, что в слоях XIV - XV вв. встречаются вещи вполне синхронные своему слою и в то же время являющиеся анахронизмом, т. е. воспроизводящие и переосмысливающие форму предметов гораздо более ранних.21 В том же ярусе - грамота № 243 от Семена Корелина к господину с просьбой пожаловать селом Пытаевым.22 К "карельским" берестяным грамотам письмо отнесено из - за прозвища Корелин, образованного по тому же принципу как и Чудин. Таким образом со 2-ой пол. XII века по 1-ю треть XV века прослеживается отчетливый континиум в переписке усадьбы с Карельским перешейком и вещевом материале карельскбго происхождения, свидетельствующем о проживании на усадьбе выходцев из Карелии с семьями, как свидетельствует грамота № 159. Своеобразия в архитектуре и планировке жилищ ус. Е не прослеживается. Известная концентрация и хронологическая последовательность находок финно - угорского происхождения наблюдается на усадьбе И Неревского раскопа, впрочем без "карельских" берестяных грамот, что не позволяет однозначно отнести к числу "карельских". Ярус 15 -14. Дужка многобусенного височного кольца. Ярус 14. Проволочное браслетообразное височное кольцо. Пластинчатая двухголовая зооморфная подвеска необычной формы (14- 15- 1791 ).23 Ближайшие аналогии ей М. В. Седова видит в находках из курганов южного Приладожья (XI в.) и могильниках верхнего Прикамья. Бубенчик полой подвески - конька. Ярус 13 (1268-1281 гг.). Овально - выпуклая фибула с лилие-видным орнаментом типа Y по Ю. Айлио. По мнению О. Халльстрёма и В. В. Седова они более характерны для памятников Хяме (Еми), чем для Карелии. На том же квадрате цельнометаллические бронзовые ножны женского ножа (13-16-1916), впервые опубликованные П. И. Засурцевым.25 Ножны такого типа характерны для эстонского женского этнографического костюма, при котором они выполняли не только практические и декоративные функции, но и маги-ческо - апотропейные.2'1 На территории Эстонии, по данным Ю. Селиранда, их известно 33 экз. и где они выходят из употребления в XIV веке. Из Эстонии известное количество их попадало в Финляндию и единицы в Карелию.27 Два экземпляра происходят с Ижорского плато (Мануйлово, Волховитцы), где датируются XIII - XIV вв.28 Бронзовая рукоять женского ножа с "романским" орнаментом. Горизонтальный бронзовый игольник с шумящими привесками (13- 16- 1609), которому М. В. Седова находит аналогии в Приладожье, Латвии, Эстонии, в Скандинавии и Финляндии.29 Ярус 12 (1281 - 1299 гг.). Фрагмент оловянного браслета с концом в виде головки гуся (утки) с раскрытым клювом. Аналогичный браслет известен только на Людогощинском раскопе (1972 г.). На ус. И -1 в этом ярусе - ф - видная пронизка; полый конек - подвеска; бубенчик от такой же подвески. Ус. И - 2. Такой же бубенчик Ярус 11 (1299-1313 гг.). Полая подвеска - конек и 2 фрагмента таких же подвесок. Ус. И-1. Полный набор обоймиц кожаных ножен карельского женского ножа с "аканфовым" орнаментом. Фрагмент шумящего браслета с колечками.50 Ярус 10 (1313-1340 гг.). Полая подвеска - конек. Ус. И-1. Полая подвеска - конек. Ярус 9. Без этноопределяющих находок. Ярус 8. Две полые подвески - коньки. Фибула подковообразная с зооморфными концами прибалтийского типа. Упоминания карел или других чудских народов в берестяных грамотах усадьбы И отсутствуют. По мнению В. А. Бурова, в период 16-14 ярусов усадьбой владела купеческая семья, имеющая отношение к военным делам. Грамота № 332 содержит просьбу Кирьяка к Вышене выслать коня и воинское снаряжение в случае "ежи князь поиде". К этим ярусам относятся хрестоматийные рисунки мальчика Онфима. (Гр. №№ 199 - 208, 210). С яруса 13 по 9, т. е. 2 - ой пол. XIII века по 2 - ю пол. XIV усадьбой владеют духовные лица, возможно, связанные с миссионерской деятельностью.11 Этот вывод вытекает из этикетки № 323 "Марии черницы", обрывка молитвы № 331, этикетки № 319 "Еваиово Попове". Особенно показательна грамота № 313, содержащая проклятие в адрес "поганых", т. е. язычников.12 С 9 яруса усадьба становится владением Мишиничей - Онцифоровичей. Вещевой материал свидетельствует, что в это время на территории усадьбы находились выходцы из северо - западных провинций Новгорода, возможно из Эстонии или даже Восточной Финляндии, особенно, в период 13 яруса -2-ой пол. XIII века. Неревским раскопом "карельское" эпистолярное наследие в Новгороде не ограничивается. Так в котловане новгородского универмага при наблюдении за работами была найдена грамота № 403 - яркий образец "присловия" с приложением карело - славянского глоссария - разговорника." Карельских вещей при этом зафиксировано не было. На других раскопах (Нутном и Троицком) наблюдается такая же, как и на усадьбе Е, взаимосвязь между свидетельствами берестяных грамот и вещевого материала. Грамота № 590, содержащая древнейшее упоминание карел в новгородских письменных источниках: "Литва встала на Коре-лоу" датируется 1065 - 1085 (23 ярус по друсологии Нутиого раскопа). Она сопровождается находкой карельской овально -выпуклой фибулы типа Б по Ю. Айлио (дата 1257 - 1276 гг.), полой подвеской - коньком (Нут. 14/13- 19-49) типа 3 по Л. А. Голубевой, А. Б. Варенову, фрагментами полых коньков - подвесок, многобусенными височными кольцами, конусовидной шумящей привеской, характерной для фишю - угорских древностей.34 Примерно такая картина наблюдается и на Троицком раскопе, втором по величине в Новгороде после Неревского раскопа. (Людин конец). Учтенный из материалов раскопа карельский вещевой материал корреспондируется берестяной грамотой № 589, адресованной "От Жилы к Чудину"(стратиграфически сер. 20 - х -50-е годы XIV века), содержащей просьбу вернуть долги.35 Это третий Чудин после двух упомянутых выше. Особая концентрация карельских древностей на раскопе: пластинчатая подковообразная орнаметированная фибула, овально - выпуклая фибула типа Н по Ю. Айлио, двуспиральный цепедержатель, бронзовый игольник и другие предметы связываются Л. В. Покровской с усадьбой В.16 Более определенные и более полные выводы могут быть сделаны после полноценной публикации материалов Троицкого раскопа, а также отработки и синхронизации дендрохронологи-ческой шкалы и ярусологии раскопа. Карельские этнохарактерные вещи встречены не на всех раскопах Новгорода. Они известны на Неревском, котлован Универмага (Неревский конец), Троицком, Кировском, Тихвинском, Дмитровском, Нутном раскопах и Рюриковом городище (рис. 2). На Ильменском, Готском, Михайловском, Торговом, Рогатицком, Людогощинском, Козьмодемьянском раскопах они не встречены. Раскопы с карельскими вещами относятся к трем древнейшим концам города: Неревскому, Славепскому и Людину. Изначальной этнической замкнутости в пределах одного конца в XII - XV веках не существовало. Карелы появлялись и проживали одновременно в трех основных концах и пригородной княжеской резиденции, какой было Рюриково городище. Визиты карел начали происходить, очевидно, со 2-ой половины XII века и продолжались, по всей видимости, вплоть до присоединения Новгорода к Москве в 1478 году. В сферу новгородских интересов Карельский перешеек попадает не позднее 2-ой половины XI века, как свидетельствует грамота № 590. Публикация данных топографирования этноопределяющего вещевого материала в свете находок "карельских" серебряных грамот должна помочь восстановить доверие к вещам, как к источнику по этнической истории Новгорода, что неоднократно ставилось под сомнение в археологической литературе." «Новгород и Новгородская Земля. История и археология». Материалы научной конференции
Хорт: Бусы из раннесредневековых слоёв Рюрикова Городища (по материалам работ 1998-2000 гг) М. В. Медведева За последние три года исследований пополнилась коллекция бус Рюрикова городища. Всего найдено около 500 экземпляров, происходящих из разных слоев Городища. Раскопы 1998-2000 гг. представляют собой примыкающие друг к другу участки и составляют единый блок на мысовой части Городища на северном берегу Сиверсова канала. На Рюриковом городище только нижняя часть культурных отложений сохранилась стратиграфически целой, поэтому прежде всего остановимся на рассмотрении бус именно из этих слоев. По структуре нижние горизонты культурных отложений делятся на две части: идущий сверху черный гумус, в котором дерево сохраняется в виде тлена и лежащий ниже темно-коричневый слой с остатками органики, только он по степени сохранности органических остатков может сравниться с культурным слоем Новгорода. Изучение материала из этих слоев может позволить уточнить датировку раннего периода существования Городища, что также делает важным обработку бус, найденных в них. На исследуемом в 1998-2000 гг. участке нижние слои залегали на склонах древнего оврага и в его заполнении. Черный слой был разобран в 1998 г., в 1999 г. работы были продолжены на этом же участке и был исследован раннесредневековый коричневый слой с остатками органики, лежащий ниже. На участке раскопа 2000 г. черный слой не прослеживался, под перемешанными верхними слоями сразу залегал коричневый слой. Всего в черном слое найдено 94 бусины. В первую очередь следует остановиться на бусах, обнаруженных в черном слое в единичных экземплярах. Это, во-первых, половинка округло-бочонкообразной глазчатой бусины темно-синего, почти черного, стекла с ярко-голубыми глазками, помещенными в концентрические белые и коричневые круги. Подобные бусы имеют широкий ареал распространения. Они присутствуют в слоях VIII-X вв. в Старой Ладоге1, на поселениях и в погребальных памятниках Скандинавии этого же периода2, встречены на памятниках Северного Кавказа VIII-IX вв.3 Следующая бусина сделана из черного стекла и украшена мозаичными глазками, заключенными между белыми волнистыми полосами. Аналогичные бусы найдены в Старой Ладоге и Новгороде в слоях второй половины X - начала XI вв.4, на памятниках Скандинавии не ранее второй половины X в.5 В черном слое также обнаружены две продольно-полосатые пронизки с чередующимися широкими черными и узкими белыми полосками, которые в Новгороде датируются X - первой четвертью XI вв.6 Такие пронизки найдены в верхней части горизонта Д в Старой Ладоге7. Наибольшую часть описываемого материала составляют бусы серийного производства. Самой многочисленной категорией (30%) среди бус, найденных в черном слое, являются одноцветные пронизки и «лимонообразные» бусы из синего, желтого, зеленого и фиолетового стекла. Только четыре экземпляра из них по форме двух-трехчастные, остальные - одночастные «лимонообразные», причем преобладают «лимонообразные» бусины желтого цвета. В Старой Ладоге одноцветные пронизки появляются в самых ранних слоях Земляного городища, где они, в основном, представлены многочастными формами. В слоях X в. наряду с ними начинают встречаться одночастные «лимонообразные» бусы8. В Новгороде лимоновидные бусы существуют в X-XI вв.9 В черном слое также обнаружены золотостеклянные и серебростеклянные пронизки, главным образом, - одночастные. Подобные бусы характерны для слоев VIII-X вв. в Старой Ладоге10 и для X-XI вв. в Новгороде11. Еще одной существенной группой бус из черного слоя является «рубленый» бисер синего, зеленого и желтого цветов, преобладает мелкий зеленый бисер. Ареал распространения «рубленого» бисера очень широкий, он встречается во многих памятниках Европы VIII-X вв. В Старой Ладоге «рубленому» бисеру сопутствует форма бус, представляющих собой необработанные отрезки стеклянных трубочек таких же цветов, как и бисер. Они появляются в самых ранних слоях, но в наибольшем количестве найдены на уровне построек горизонта Д.12 Среди рассматриваемых бус Рюрикова городища, обнаруженных в черном слое,, встречена одна трубочка синего стекла цилиндрической формы. Из черного слоя также происходит одна сердоликовая многогранная бусина. В Новгороде подобные бусы изредка встречаются на протяжении периода с конца X по XIII вв. В Старой Ладоге сердоликовые бусы аналогичной формы найдены на уровне построек горизонта Д.14 В раннесредневековом коричневом слое за последние годы исследований всего обнаружено ПО бус. Сначала рассмотрим бусы, представленные в коричневом слое единичными находками, а затем обратимся к бусам массового производства. Найдено две бусины из заглушённого печеночно-красного стекла, которые можно отнести к группе бочонкообразных прессованных бус по классификации староладожских бус З.А. Львовой. Они были обнаружены в горизонтах Старой Ладоги от Е3 до Д включительно, имеют многочисленные аналогии в памятниках VIII-X вв. Северной Европы. 15 Интерес представляет бусина зонной формы молочно-белого стекла с мозаичными глазками. Орнаментированные бусы из молочно-белого на Земляном городище Старой Ладоги встречаются в слоях от Е2-Е3 до уровня построек горизонта Д.16 Такой тип бус имеет аналогии в Скандинавии, где подобные бусы были распространены в IX - начале X вв. и совсем исчезают к XI в.17 В раннесредневековом коричневом слое также обнаружено два экземпляра бус зонной формы из ярко-синего стекла. В Старой Ладоге такие бусы преобладают на уровне построек горизонта Д18, в Новгороде они характерны для слоев X-XI вв.19 Аналогии среди бус Старой Ладоги из горизонта Д20 находит также и округло-ребристая бусина из серовато-голубоватого полупрозрачного стекла, найденная в коричневом слое Рюрикова Городища. В рассматриваемом материале отдельно выделяется группа бус, состоящая из девяти экземпляров, причем шесть из них были обнаружены на одном уровне на расстоянии не больше 5-7 см друг от друга при разборке раннесредневекового коричневого слоя Городища в 1999 г. Возможно, они являлись частью одной низки. Все они сделаны из синего стекла в форме грубого с неясными гранями куба со слегка срезанными углами. Вероятнее всего можно предположить, что они аналогичны бусам IX группы староладожских бус по классификации З.А. Львовой, которые встречаются на Земляном городище Старой Ладоги в слоях Е2-Е( и преобладают на уровне построек горизонта Д.2' В Скандинавии подобные бусы бытовали в IX-X вв.22 В коричневом слое Рюрикова городища также найдена крупная продольно-рифленая бусина из прозрачного стекла лимонообразной формы. Такие бусы появляются в Старой Ладоге на уровне построек горизонта Д23, в Скандинавии они были распространены во второй половине X в.24 Интересна также бусина, напоминающая по форме «рубленый» бисер, сделанная из печеночно-красного заглушённого стекла и украшенная синими и белыми полосками. Аналогичный тип бус встречался в Скандинавии во второй половине IX в.25 В коричневом, также как и в черном слое, среди серийно изготавливавшихся бус представлены серебростеклянные и золотостеклянные пронизки двух-трех частной формы и лимонообразные, а также одноцветные синие и фиолетовые пронизки и лимонообразные бусы. Почти половину всех бус, найденных в коричневом слое, составил «рубленый» бисер синего, желтого, зеленого и белого цветов с преобладанием синего и желтого бисера. Встречено несколько экземпляров «рубленого»бисера классической формы, крупного (5-7 мм) в диаметре, синего цвета. Такой бисер типичен для ранних слоев Старой Ладоги. Также в коричневом слое обнаружена желтая цилиндрическая трубочка - форма, сопутствующая «рубленому» бисеру в Старой Ладоге, где в наибольшем количестве она встречается на уровне построек горизонта Д.26 Среди находок бус из раннесредневекового коричневого слоя представлены каменные бусы, изготовленные из горного хрусталя, сердолика и одна из агата. Одна бусина из горного хрусталя имеет шарообразную форму. По сведениям М.В. Фехнер, шарообразные бусы из горного хрусталя являлись распространенной формой в курганах Северной Руси Х-ХП вв.27 В Новгороде такие бусы встречаются с X в. по 70-е гг. XIII в.28 Еще одна форма бус из горного хрусталя среди рассмариваемых - битрапецоидные с граненым пояском. Найдено пять таких бусин. В Новгороде, по данным М. Д. Полубояриновой, дата для подобных бус определяется первой половиной X в., серединой XI в.29 Также обнаружена одна бусина из горного хрусталя эллипсоидной многогранной формы. Среди сердоликовых бус из коричневого слоя одна имеет четырнадцатигранную форму, одна - восьмигранную призматическую, одна - битрапецоидная с граненым пояском и одна - дисковидную с поперечным каналом. Четырнадцатигранные сердоликовые бусы являются одними из самых распространенных. В Старой Ладоге они встречены в наибольшем количестве в слоях X - начала XI вв.30, в Новгороде четырнадцатигранные сердоликовые бусы происходят из слоев второй половины X - начала XI вв.31 Восьмигранные призматические бусы из сердолика встречены в Старой Ладоге в слоях X - начала XI вв.32, в Новгороде они датируются временем со второй четверти X в. по первую четверть XI в.33 Битрапецоидные сердоликовые бусы с граненым пояском изредка встречаются в Новгороде с конца X в. по XIII в.34, в Старой Ладоге они происходят из слоев X - начала XI в.35 Дисковидные бусы из сердолика найдены в слоях X в. в Старой Ладоге. 36 Все перечисленные виды сердоликовых бус находят аналогии на памятниках Скандинавии IX-XI вв.37 Остальной вещевой материал из рассматриваемых слоев позволяет датировать черный слой второй половиной - концом X в., коричневый слой - более ранним периодом рубежа IX-X вв. Черный слой характеризуется наличием раннегончарных и лепных форм керамики, в коричневом слое также присутствуют раннегончарная и лепная керамика, но с явным преобладанием последней. Для раннесредневекового коричневого слоя с органикой удалось получить дендродату с соснового бревна, которое почти вертикально торчало из слоя - 979 г. В целом, можно сказать, что состав бус из нижних слоев Рюрикова городища, обнаруженных при работах 1998-2000 гг., наиболее сопоставим с набором бус из слоев конца IX - X вв. Старой Ладоги. К сожалению, на данный момент невозможно установить для рассматриваемых бус более узкую датировку. Это связано с тем, что, во-первых, в коллекции преобладают бусы серийного производства (различные пронизки и бисер), которые имеют обширный ареал распространения и довольно широкие хронологические границы, во-вторых, практически отсутствуют типы бус, имеющие верхнюю хронологическую границу в пределах IX-X вв., при этом для значительной части прослеживаются аналогии в XI в., иногда позже. 1 Львова З.А. Стеклянные бусы Старой Ладоги. 4.1. // Археологический сборник Государственного Эрмитажа. Вып. 10. Л. 1968. С. 71 2 Callmer J. Trade beads and bead trade in Scandinavia c.a. 800 - 1000 AD. Sweden. 1977. P. 85 3 Д е о п и к В.Б. Классификация бус Юго-Восточной Европы VI-IX вв. // Советская Археология. № 3. 1961. С. 222-223 4 Л ь в о в а З.А. Ук. соч. С. 77 5 Callmer J. Ibid. P. 85 'Щапова Ю.Л. Стеклянные бусы древнего Новгорода // Материалы и исследования по археологии СССР. № 55. 1956. С. 175 'Львова З.А. Ук. соч. С. 85 8 Л ь в о в а З.А. Ук. соч. С. 88 9 Щ а п о в а Ю.Л. Ук. соч. С. 174 «Новгород и Новгородская Земля. История и археология». Материалы научной конференции
Хорт: Лесман Ю.М. Хронология ювелирных изделий Новгорода Лесман Ю. Украшения древних новгородок и древнерусская эротика
Хорт: Привески -бубенчики. В. А. МАЛЬМ, М. В. ФЕХНЕР Из всех привесок, найденных в памятниках северо-восточной и северо-западной Руси, наиболее распространенными являются подвески в форме бубенчиков, обычно с шариком внутри. Они обнаружены более чем в 200 пунктах в составе 361 погребального комплекса. Подавляющее большинство курганов, в которых находились бубенчики, содержали захоронения женщин Из 361 погребения 247 являются женскими, 13 — детскими (девочки) и только 20 — мужскими; в остальных 81 захоронении пол погребенных неопределим. На основании этих данных можно заключить, что привески-бубенчики были характерны для женского наряда. Обнаруженные на изучаемой территории бубенчики подразделяются на следующие типы: грушевидные крестопрорезные с орнаментом в виде косой нарезки, грушевидные крестопрорезные неорнаментированные, шаровидные с щелевидной прорезью, шаровидные с щелевидной прорезью и рельефным валиком в средней части и шаровидные крестопрорезные. Время бытования отдельных типов бубенчиков определено нами по их сочетанию в погребальных комплексах с другими предметами украшения, имеющими более или менее твердые даты. Некоторые типы привесок хорошо датируются монетами, совместно с которыми они найдены в курганах. Наиболее ранними являются бубенчики шаровидной формы с крестовидной прорезью в нижней части; лопасти орнаментированы двумя парами перекрещивающихся линий. Область распространения этого типа бубенчиков ограничивается районом Приладожья, где он встречен в 20 курганах, почти исключительно при трупосожжениях. Известен он также во владимирских курганах из раскопок А. С. Уварова и П. С. Савельева. Судя по совместным находкам подобных бубенчиков с украшениями X—XI вв. — лимоновидными бусами, овальными односторонними фибулами и гривнами из граненого дрота с заходящими концами, — они бытовали на Руси в течение II половины X и I половины XI в. Этим же примерно временем датируются аналогичные привески-бубенчики из могильников Северной Европы. В трупосожжениях конца X — начала XI в. встречается еще одна разновидность бубенчиков. В отличие от предыдущего типа эти привески не орнаментированы, имеют несколько более вытянутую форму, узкую крестовидную прорезь и большое ушко. Нам известны их находки только в ярославских и владимирских курганах. В Михайловском могильнике, кроме того, найдены такие же бубенчики только с одной прорезью. Вне территории Руси близкие по форме привески обнаружены в Бирке в погребениях X — начала XI в. К числу ранних привесок относятся также бубенчики, известные в археологической литературе под названием грушевидных крестопрорезных. Верхняя часть их четырехгранная, нижняя — округлая, орнаментирована косой нарезкой и имеет крестовидную прорезь. В редких случаях орнамент в виде косой нарезки у этого типа бубенчиков отсутствует. Встречаются и экземпляры, у которых грани в верхней части тулова едва заметны. Грушевидные крестопрорезные бубенчики были чрезвычайно распространены на Руси. Они обнаружены более чем в 100 пунктах, при 149 погребениях. В 33 курганах эти бубенчики найдены вместе с монетами X—XI вв. 1. В остальных курганах они сопровождаются преимущественно материалом, характерным для XI века, — височными кольцами и перстнями с завязанными концами, золото- и серебростеклянными бусами. Как правило, этот тип бубенчиков встречается в погребениях, совершенных по обряду трупоположения. Кроме гнездовских и владимирских курганов, нам известно только 3 случая, когда подобные привески находились в трупосожжениях 2.В Новгороде находки грушевидных крестопрорезных бубенчиков сосредоточены в слоях конца X — начала XII в. 3. Таким образом, этот тип бубенчиков может быть датирован концом X — началом XII в. Наряду с грушевидными бубенчиками широкий ареал имели также бубенчики шаровидные с щелевидной прорезью. Тулово их орнаментировано пояском, состоящим из двух-четырех концентрических линий. Нам известны находки данного типа более чем из 85 пунктов, из 140 погребений. В археологической литературе шаровидные бубенчики с щелевидной прорезью, украшенные пояском из концентрических линий, датируются XII—XIV вв. 4. Однако проверка данной датировки по ряду совместных находок этих бубенчиков с другими украшениями позволяет внести некоторые коррективы. Так, в погребениях они постоянно находятся вместе с золото- и серебростеклянными бусами XI — начала XII в., с височными кольцами с завязанными концами XI в., шейными гривнами XI — начала XII в., с витыми браслетами с обрубленными концами XI—XIII вв., с косорешетчатыми привесками XII—XIII вв. В Новгороде эти привески-бубенчики обнаружены в слоях XI — начала XIII в.1В Калининской обл. у деревень Дуденево (в 3 погребениях), Загорье, Избережье, Кидомля, Мотыли, Сарагожа, Федорово (в 2 погребениях). В Ленинградской обл. у дд Вахрушево, Ильино, Кириллино, Кузнецы-Чалых, Куклина гора, Ольгин крест, Патреева гора, Сязнига, Щуковщина. В Новгородской обл. у станции Пестово. В Псковской обл. у дд. Верхоляны (в 2 погребениях), Залахтовье (в 2 погребениях), Калихновщина (в 3 погребениях). В Смоленской обл. у д. Паново (в 3 погребениях). В Ярославской обл. у дд. Владимирское, Воздвиженское и Нестерово. 2У д. Кузнецы-Чалых (кург. 3) Ленинградской обл., в Тимеревском (кург. 47) и Петровском (кург. 75 А) могильниках Ярославской обл. 3МИА, № 117, М., 1963, стр. 244. 4Н. П. Журжалина. Датировка древнерусских привесок-амулетов. — СА, 1961, № 2, стр. 138. Согласно этому материалу следует принять за нижнюю дату бытования шаровидных бубенчиков с щелевидной прорезью конец XI в., а за верхнюю — XIII в. Временем наибольшего их распространения, видимо, является XII в. Необходимо отметить, что к данному типу шаровидных привесок мы отнесли небольшую группу бубенчиков, у которых отсутствует орнаментальный поясок. От основной массы шаровидных бубенчиков они отличаются и более толстыми стенками тулова. Такие бубенчики известны из нескольких курганов Приладожья, которые содержали как остатки трупосожжений, так и трупоположений 1. По-видимому, их следует датировать первой половиной XI в. В северо-западной части изучаемой территории в женских захоронениях обнаружен еще один вид шарообразных привесок-бубенчиков. Для него характерны линейная прорезь, рельефный поясок в средней части тулова и большое ушко (рис. 20, 5). Такие бубенчики найдены в 28 курганных группах (при 40 погребениях), датируемых XII—XIII вв. Возможно, что в отдельных случаях они сохранились в быту и в более позднее время. Так, у д. Б. Поля (Ленинградская обл. ) подобного типа бубенчик найден с монетой XV в. 2. К XII—XIII вв. могут быть отнесены и грушевидной формы неорнаментированные бубенчики с крестовидной прорезью и большим ушком. Они встречаются в том же районе (в 13 курганных группах при 18 погребениях), нередко в одних и тех же погребениях, что и предыдущий тип. На рисунке помещена еще одна разновидность бубенчиков, которая редко встречается в курганах. Подобные бубенчики округлой формы с крестовидной прорезью крупного размера найдены в 4 мужских захоронениях в бассейне правых притоков р. Луги 3. Возможно, они входили в состав конского убранства. Подобного размера бубенчики известны из конских погребений Подболотьевского могильника 4. Все перечисленные типы бубенчиков изготовлены при помощи литья — одного из наиболее распространенных технических приемов обработки цветных металлов в древней Руси. Как показало микроструктурное исследование бубенчиков, найденных при раскопках в Новгороде, их отливали по пустотелой восковой модели. Только этим приемом можно было получить характерные для данных привесок тонкие, равномерной толщины стенки и лишь при этом способе можно было вогнать шарик в полость бубенчика 5. Можно полагать, что привески-бубенчики, бытовавшие на Руси преимущественно среди сельского населения, являлись в основном продукцией деревенских ремесленников. Тем более, что последним прием литья по восковой модели в X—XIII вв. был хорошо знаком 1. Однако чтобы разрешить вопрос о месте изготовления этого массового материала деревенских курганов, необходимо произ По сохранившимся в ушках бубенчиков остаткам различных шнурков и колец можно судить о способах их прикрепления к поясу. Бубенчики подвешивались к поясам при помощи шерстяных нитей, тонких кожаных ремешков или посредством металлических колец. К последним бубенчики в одних случаях пришивались за ушко, в других — кольцо продевалось через ушко бубенчика. Подвешенные обычно к поясу на длинных шнурках, ремешках или цепочках бубенчики при малейшем движении приходили в колебание и издавали звон. Согласно верованиям того времени бубенчики и другие шумящие предметы считались эмблемой бога-громовержца, охранявшего людей от злых духов, прогонявшего от них нечистую силу 1. Этим, возможно, и объясняется такой способ прикрепления бубенчиков к поясу, при котором они, несомненно, производили больший звон, чем пришитые к нему непосредственно за ушки. Наличие бубенчиков грушевидных крестопрорезных и шаровидных с щелевидной прорезью в составе некоторых наборов амулетов (миниатюрных ложек, ключей и др. ) XI — первой половины XII в. указывает на то, что в данном случае они также выступают в роли амулета-оберега. По всей видимости, в качестве амулетов бубенчики носили у пояса или на груди. На груди они висели на металлических цепочках или на кольцах, обычно по два-три экземпляра на одном кольце. Возможно, как амулеты, а вместе с тем и как украшение бубенчики нашивались на одежду. Их прикрепляли к рукавам женского платья, как об этом свидетельствует расположение бубенчиков в некоторых погребениях вдоль лучевой или плечевой кости, у кисти левой или правой руки 2. Носили бубенчики и на плечах — на обоих или только на одном 3. В кургане 24 близ д. Ступенки (Смоленская обл. ) 5 шаровидных бубенчиков с щелевидной прорезью лежали в один ряд поперек плеча, пришитые к платью за маленькие кольца, продетые сквозь ушки бубенчиков 4. У д. Паново (Смоленская обл. ) в двух погребениях (курганы 17 и 28) бубенчики в количестве 13—14 экземпляров находились также на одном плече (правом). В кургане 17 это были бубенчики шаровидной формы с щелевидной прорезь , а в кургане 28 — грушевидные крестопрорезные 5. В двух курганах (№ 37 и 46) у д. Коханы (Смоленская обл. ) шаровидные бубенчики с щелевидной прорезью входили в состав своеобразного плечевого украшения, которое наподобие эполетов располагалось на обоих плечах. Это украшение состояло из узких шерстяных лент, переплетенных между собой. Одной стороной эти «эполеты» были пришиты к одежде, а к трем остальным были привязаны или пришиты толстыми шерстяными нитками 6—8 бубенчиков 6. Большой интерес представляет богатое женское погребение из кургана 50 близ д. Жилые горы (Московская обл. ). Здесь на правом плече погребенной найдены остатки ткани, унизанной посеребренными и цветными стеклянными бусами. К ней примыкали 18 грушевидных бубенчиков, расположенных в два ряда попарно. расположена на уровне колен и четыре — на бедрах 1. Бубенчики встречаются в курганах и у ног погребенных — близ берцовых и пяточных костей, причем преимущественно в мужских захоронениях 2. Единичные находки бубенчиков в курганах, лежащих в стороне от костяка, можно рассматривать и как дары погребенным. Так, несомненно, следует считать даром содержимое деревянной коробочки, лежащей в ногах погребенной в кургане 31 близ д. Харлапово. В этой коробке находились лесные орехи, 3 браслета, 4 перстня, клубок шерсти и 2 шаровидных бубенчика с щелевиднои прорезью. В. А. МАЛЬМ, М. В. ФЕХНЕР В Новгороде находки грушевидных крестопрорезных бубенчиков сосредоточены в слоях конца X — начала XII в. 3 Таким образом, этот тип бубенчиков может быть датирован концом X — началом XII в. В. А. МАЛЬМ, М. В. ФЕХНЕР
Хорт: Бусы "Наибольшее количество стеклянных бус приходится на X в. В этом же веке отмечается и наибольшее разнообразие типов этих бус. Для X в. характерны лимоновидные бусы во всех вариантах, рубленый желтый бисер (сорт стекла которого одинаков или очень близок с сортом стекла «лимонок»), глазчатые бусы полупрозрачные, светлозеленые бусы, полосатые, ребристые, эллипсоидные 6... Для XI в. характерны золоченые и серебрёные бочонковидные бусы, непрозрачные, темнозеленые бусы, битрапецоидные крупные бусы (пропорции 1: 2), синие зонные полупрозрачного стекла; последние одинаково были распространены и в XI и в X вв., выше же они не встречаются. Для X—XI вв. характерно отсутствие бус из прозрачного стекла — желтого и других цветов. Прозрачное стекло для бус стало применяться не раньше XII в. В XII в. были распространены крупные эллипсоидные и шарообразные бусы прозрачного стекла разных цветов. Существование этого типа бус начинается в конце XI в. и прекращается в начале XIII в. Характерны гладкие бусы со спирально-волнистой, сплошной инкрустацией. " Источник: Щапова Ю.Л. Стеклянные бусы древнего Новгорода", 1956 Статья: http://www.archeologia.ru/Library/Catalogue/b2e9ce67... "Среди украшений в Древней Руси широкое распространение получили бусы, или, как назвал их летописец XII века, «глазки стеклянные». Изготовленные из полудрагоценных камней — сердолика и горного хрусталя, янтаря, разноцветного яркого стекла, они имели успех у разных слоев населения. Арабский путешественник X века Ибн-Фадлан описывает, как встреченные им на Волге купцы — руссы — щедро платили за ожерелья бус для своих жен. В Деревяницком могильнике найдены золото-стеклянные бусы, состоящие из двух слоев прозрачного стекла, между которыми помещена тончайшая золотая фольга. Пролежав в земле почти тысячу лет, они не потеряли своего яркого блеска. Не менее эффектны и изделия из цветного стекла, представленные большим разнообразием форм и расцветок. Желтые, синие, полосатые бусины — «лимонки», названные так за свое сходство по форме с лимоном, соседствуют с синими и красными бусами в форме прямоугольных призм, с глазчатыми многоцветными, свидетельствующими о немалой фантазии их изготовителей — мастеров Византии, Сирии и других заморских стран." Источник: В.Я.Конецкий, Е.Н.Носов. Загадки новгородской округи. Л., 1985 Для словен были свойственны небогатые шейные ожерелья, состоящие преимущественно из стеклянных и пастовых бус разных цветов. Менее многочисленны сердоликовые (призматические и многогранные) и хрустальные (призматические, шарообразные и многогранные) бусы. Источник: Восточнославянская этноязыковая общность http://lib.crimea.edu/avt.lan/student/book5/part2/p2... З.А. Львова. Стеклянные бусы Старой Ладоги как исторический источник(обобщающая статья о бусах Старой Ладоги, опубликованные 1968–середине 1970-х в Археологических сборниках Государственного Эрмитажа №№ 10, 12, 18.) http://chernov-trezin.narod.ru/ZLATA_LVOVA.htm
Хорт: Шейные гривны Металлические обручи, носившиеся как украшение на шее, известны у многих народов Западной и Восточной Европы, а также Ближнего и Среднего Востока. У разных народов и в различные периоды времени они входили в состав то преимущественно женского, то в основном мужского наряда. Однако в обоих случаях это украшение являлось достоянием только местной знати. Аналогичное положение наблюдалось и на Руси X—XIII вв. И здесь шейные гривны были широко распространены далеко не у всех слоев населения. Судя по многочисленным русским кладам X — первой половины XIII в. они составляли неотъемлемую часть княжеского и боярского костюма 1. В рядовых же курганных могильниках находки гривен сравнительно редки, что свидетельствует об ограниченности их распространения среди основного населения Руси того времени — крестьян. Так, при раскопках более десяти тысяч деревенских курганов северо-восточной и северо-западной Руси гривен обнаружено всего лишь около 400 экземпляров. На некоторых шейных обручах сохранились следы прежней починки, что свидетельствует о том, что они представляли собой известную ценность. Следует подчеркнуть, что находки гривен, как правило, приходятся на женские захоронения, притом богатые по составу погребального инвентаря. Обычно они находятся в погребениях в одном экземпляре 2 вместе с большим количеством украшений из бронзы и серебра (височными кольцами, перстнями, браслетами, привесками), ожерельями из каменных и стеклянных бус, костяными орнаментированными поделками и т. п. Встречаются гривны и в парных погребениях — одновременных захоронениях мужчины и женщины, которые, как известно, относятся к наиболее богатым могилам деревенских кладбищ X—XIII вв. Из этого можно заключить, что среди сельского населения гривны находились в обиходе только у наиболее зажиточной его части и являлись принадлежностью женского наряда 1. Население Новгородской земель в XI веке носило гривны другого типа — витые с круглопроволочными или плоскими раскованными концами . Как те, так и другие состоят из простого жгута, свитого из двух или, что встречается чаще трех проволок. Одна из входящих в жгут проволок образовывала конец, другие ее обвивали в несколько оборотов , или же их обрезали и конец витой части обматывали тонкой металлической лентой или проволокой . Замок этих гривен состоял из крючков или пе- тель, которые зацеплялись друг за друга или скреплялись шнурком. Иногда встречается застежка в виде петли и крючка. Следует отметить, что гривны с раскованными концами обычно вились из более массивных проволок, чем гривны с концами круглопроволочными. Раскованные плоские концы, как правило, орнаментированы. Среди гривен этого типа имеются также экземпляры, перевитые сканой нитью. Вышеописанные гривны имели на Руси широкий ареал; они обнаружены в 49 пунктах в количестве 60 экземпляров. У древнерусского населения эти гривны были в обиходе в течение XI и начале XII века 1, когда они вытесняются шейными обручами, витыми из простого или чаще сложного жгута с узкими пластинчатыми наконечниками. Концы плетения последних объединялись путем кузнечной сварки, а затем расковывались в пластинчатый наконечник. Если в отношении предыдущего типа витых гривен можно предполагать, что они сделаны сельским мастером, то данные обручи, изготовленные при помощи такого сложного технического приема, как кузнечная сварка, очевидно, являются продукцией городского ремесла. Техника кузнечной сварки известна в Поднепровье уже в XI веке, откуда она, по-видимому, заимствована была ремесленниками северо-востока и северо-запада Руси. На изучаемой территории гривны с пластинчатыми наконечниками, исполненными кузнечной сваркой, появляются в конце XI века, однако максимальное их распространение падает на XII век. Только в одном случае подобная гривна найдена совместно с трехлопастным височным кольцом, характерным для XIII в. (у д. Никоново Московской обл. ). Этого типа гривны обнаружены в 31 пункте в количестве 47 экземпляров. В XII веке появляется еще одна разновидность витых гривен, у которых плоский наконечник широким основанием загнут вокруг витой части гривны и соединен с ней припоем (в виде порошка легкоплавкого материала). Появление гривен с припаянными наконечниками было, вероятно, вызвано стремлением ремесленников перейти к более эффективным техническим приемам в связи с переходом их от работы на заказ к работе на рынок. В северо-западной и северо-восточной Руси гривны с припаянными наконечниками найдены в 20 местах в количестве 25 экземпляров. Из них только 2 гривны состоят из простого жгута; все остальные изготовлены из нескольких сдвоенных проволок. Любопытно отметить, что кроме того у пяти гривен из окрестностей Москвы один наконечник припаян, г другой выполнен кузнечной сваркой 2. Кроме вышеописанных шейных гривен, в северо-восточной и северо-западной Руси встречаются еще единичные находки обручей, плетенных из тонкой проволоки, а также ложновитых, которые, однако, для сельского населения данной территории не являются характерными. В результате проделанной работы мы приходим к заключению, что на Руси X — начала XIII вв. вышеописанные шейные гривны относятся к числу женских украшений 1 и в курганах этого времени они являются признаком богатых захоронений. В X—XI веках данная категория женских украшений представляет собой как предмет импорта, так и продукт местного сельского производства. В более позднее время, примерно в конце XI в. и в XII — начале XIII в., гривны импортного происхождения почти полностью отсутствуют в археологических находках. В то же время среди гривен местного производства резко возрастает удельный вес шейных обручей работы городских ювелиров. М. В. ФЕХНЕР (отрывок)
Мери: На первый взгляд мне понравилась одна фраза: "Арабский путешественник X века Ибн-Фадлан описывает, как встреченные им на Волге купцы — руссы — щедро платили за ожерелья бус для своих жен." Это в истории бус очень правильно!!!
Мери: Димычу то со своей гривной придется расстаться... Женское это дело, гривна, вот как...
Мери: А в Новгороде, в антикварных лавках бусины всякие продаются, их весной из реки вымывает...
Хорт:
Хорт: Седова М.В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X—XV вв.) Труды Новгородской археологической экспедиции. Том 2. Материалы и исследования по археологии СССР (МИА) http://www.archeologia.ru/Library/Book/25205c4cc6a7/Info
Хорт: Щапова Ю.Л. Стеклянные бусы древнего Новгорода Труды Новгородской археологической экспедиции. Том 1. Материалы и исследования по археологии СССР http://www.archeologia.ru/Library/Book/c047368b35db/Info
Хорт: З. А. Львова Стеклянные бусы Старой Ладоги как исторический источник http://chernov-trezin.narod.ru/ZLATA_LVOVA.htm
Мери: Взято на сайте "Русская цивилизация" Мы мало знаем о названиях древнерусских украшений по письменным источникам. К общеславянским терминам относят такие названия, как «пьрстень», «гривьна», «монисто», «вънъцы», «обруч», «кольце». Термин «пьрстень» известен с XI в. в значении украшения на пальце руки, иногда в значении перстня с печатью. «Кольце» (с XIII в.) встречается значительно реже, причем нет противопоставления «кольце» (ободок) - «перстень» (украшение с камнем). Иногда «кольце» означает ушное украшение. Древним названием мужского шейного украшения является «гривьна» (с XII в.), иногда употребляется в значении привески к иконе, а также единицы веса. «Монисто» (с XII в.) - украшение, надеваемое на шею, в единичном случае - подвеска к иконе. «Въньць» - синоним короны, в единичных случаях свадебный головной убор. «Обручь» - это украшение на руке (с XII в.). Более поздними терминами являются «запястье» (браслет), «напалък» (перстень), «ушники» (серьги). Древними славянскими терминами являются «ожерелье» - украшение на шею, иногда воротник (жерло -- шея). «Ряса» (ХII-ХШ), бахрома, украшение. «Чепь» - слово, характерное лишь для русского языка. Заимствованными терминами являются «бармы» (из германских языков) - княжеское мужское ожерелье, иногда воротник; «усерязь» - «колтки» - в значении ушных украшений (у Срезневского с XV в.). Слово «серьга» употребляется с XIV в. в значении мужского ушного украшения (заимствовано из тюркских языков). Из финских языков заимствовано в ХI-ХIV вв. слово «сустугъ», означающее «брошь, пряжка» (Лукина Г.Н., 1974. С. 246-261). В новгородских берестяных грамотах неоднократно упоминаются предметы украшения и костюма. Очень интересна грамота № 335, найденная в 20-м ярусе, датированном 1116-1134 гг. В ней говорится: «Мьни же ми кълътъкь цетыре, по полоугривнь кълътъкь золотых». Термин «колоток» - колт» - удревняется, таким образом, по сравнению со сведениями Срезневского на 300 лет (Арциховский А.В., 1963. С. 24). В грамоте № 429 (палеографическая дата которой - первая половина XII в.) перечисляются «монисто, сусьрязи, три отчька поль-пьна и с ъчьльцъм» - головной убор с очельем (Арциховский А.В., Янин ВЛ., 1978. С. 35). Таким образом, термин «усерязь» также удревняется на 300 лет. В грамоте № 500, относящейся к XIV в., упоминается стоимостью в «полътора рубля серьбром ожерелье» (Там же. С. 92). Эти сведения берестяных грамот об украшениях как бы оживляют археологические находки, дают представление об их стоимости в древнем Новгороде. Интерес к металлическим украшениям в костюме особенно заметен в северных областях расселения славян, там, где они соприкасались с балтскими и финно-угорскими народностями. В южных районах древнерусского государства металлические украшения встречаются значительно реже. Как известно, женский костюм каждого восточнославянского племени дополнял набор украшений, свойственный только этой этнографической общности (СпицынА.А., 1899.0.327,328). Височные кольца. Это наиболее характерное украшение славянских женщин. Именно по ним можно было отличить женщин разных племен. Кольца подвешивали на лентах или ремешках к головному убору, иногда втыкали в ленту или ремешок, иногда укрепляли непосредственно в волосах или продевали в мочку уха. Их делали из серебра, бронзы, меди. Классификация древнерусских височных колец разработана А.В. Арциховским (Арциховский А.В., 1930. С. 44—66) и уточнена и дополнена В.П. Левашовой (Левашова В.П., 1967. С. 7-39). Все кольца можно разделить на четыре группы: 1) проволочные, куда входят украшения, согнутые в виде простого кольца или более сложной фигуры из более или менее тонкой проволоки (табл. 51, 7-72,17); 2) щитковые - у которых проволока раскована местами в пластинки (табл. 51, 6); 3) лучевые и лопастные - литые украшения, состоящие из полукольца-дужки и пластинчатой фигурной части (табл. 51, 18-23); 4) бусинные - состоящие из проволочного кольца с нанизанными на них бусинами. На северо-западе ареала расселения восточных славян, у новгородских словен характерной этноопределяю-щей деталью женского костюма являлись ромбощитко-вые височные кольца. Это проволочные в основе кольца, имеющие по несколько ромбических раскованных расширений или щитков. Щитки украшены чеканным узором в виде ромбов и крестов, состоящих из пунсон-ных кружочков. Наиболее ранние образцы этих колец относятся, видимо, к концу X в. Особенность ромбощит-ковых колец XI в. - первой половины XII в. - завязанные концы (табл. 51,2). Более поздние образцы ХIII-ХIV вв. частью утрачивают ромбические очертания щитков и характерный крестовый узор - щитки приобретают овальные очертания, в центре их появляются полукруглые выпуклости, замок оформлен в виде втулки (табл. 51,4, 7). Ромбощитковые височные кольца встречаются и в районах, непосредственно прилегающих к Волге и по ее левым притокам, что служит одним из доказательств освоения этой территории новгородцами (Левашова В.П., 1967. С. 37, 38). Браслетообразные проволочные височные кольца получили распространение в области расселения кривичей. Носили их обычно по шесть штук (по три с каждой стороны). Образцы с завязанными на две стороны концами относятся к X - началу XII в. (табл. 51, 8,10). Браслетообразные кольца из двойной проволоки с завязанными концами являются этноопределяющим признаком смоленских и полоцких кривичей (табл. 51, 9). Псковская группа кривичей не знала этого типа украшений. В северо-западной части Новгородской земли почти нет завязанных колец, но бытуют местные варианты с многоярусными трапециевидными или подтреугольны-ми подвесками (табл. 51, 5). Найдены также в разных местах браслетообразные 3-конечные, втульчатые, загнутоконечные в полтора-два оборота кольца (табл. 51, 11). Ареалы и их этническая принадлежность не вполне ясны. Браслетообразные сомкнутые кольца, вероятно, принадлежали славянизированному финноязычному населению северных областей Древней Руси. Они известны на обширной территории от восточного побережья Чудского озера до верхневолжского бассейна (Седов В.В., 1972. С. 140). Перстневидные проволочные височные кольца отличаются от браслетообразных меньшим диаметром. Перстневидные кольца загнутоконечные и с заходящими концами встречаются в древностях всех славянских племен и не могут считаться этноопределяющим признаком какого-либо из них. В погребениях их обычно находят от 1 до 10 экз. По-видимому, перстневидные кольца вплетали в волосы, составляя часть девичьего убора (табл. 51, 13). Кольца с эсовидным завитком считаются характерным признаком западных славян. Есть они и в древностях южных славян. У восточных славян этот тип встречается редко (у дреговичей, радимичей) и свидетельствует о западных связях этих районов (табл. 51, 23). Перстневидные височные кольца сплошные, со спаянными концами характерны для племени древлян. Они встречаются в большом количестве в Волынских курганах. У остальных племен они редки. Среди проволочных височных колец выделяется также своеобразная группа 5-видных спиральных колец -характерный этноопределяющий признак племени северян (табл. 51, 27). Они распространены в среднем течении Десны, в бассейне Сейма и верховьях Сулы (Рыбаков Б.А., 1947. С. 81). В области расселения дреговичей в курганных древностях ХI - ХII вв. обычными являются перстневидные височные кольца с заходящими в полтора оборота концами (табл. 51, 30). Они встречаются и в древностях древлян и волынян. Характернейшим дреговичским украшением можно считать ажурные цилиндрические бусы, украшенные крупной зернью (так называемые бусы минского типа). В области расселения радимичей ХI-ХII вв. в Посожье этноопределяющим признаком являются семилуче-вые височные кольца (табл. 51, 15, 16). Кольца эти местные, состоят из полукольца - дужки для прикрепления к волосам и пластинки с пятью или семью зубцами по верхнему краю и пятью или семью лучами, отходящими от этой пластинки вниз. Верхние зубцы имеют треугольную форму, нижние также имеют вытянутую треугольную форму, заканчивавшуюся шариками ложной зерни. Вне радимичской территории семилучевые височные украшения немногочисленны. По общим очертаниям ра-димичские кольца близки к височным украшениям вятичей. Существует переходная форма от лучевых к лопастным кольцам. У них верхний зубчатый край вогнут (как у лучевых), а расширяющиеся вниз лопасти имеют каплевидные завершения (табл. 51, 17). Сходство племенных украшений вятичей и радимичей перекликается с летописной легендой о том, что родоначальники этих племен Радим и Вятко были братьями. Некоторые исследователи называют этот тип «деснинским», однако распространен он был в районах, далеко отстоящих друг от друга, и характерен для Х-ХI вв. С XI в., а особенно в ХII - ХIII вв. в области расселения вятичей широкое распространение получили семилопастные или пятилопастные и трехлопастные височныекольца. Выделяются различные типы семилопастных колец: простые, сростнозубцовые, решетчатые, подзор-чатые, загнутые, ажурные и кружевные (Левашова В.П., 1967. С. 29). Появление простейшего варианта семилопастных височных украшений (без колечек по бокам, дужки с орнаментацией городками) следует отнести к середине XI -середине XII в. В середине XII в. в обиход входят кольца с секировидными завершениями лопастей, с орнаментацией лентой или городком, с дополнительными колечками у дужки (табл. 51, 18). Дальнейшая эволюция семилопастных колец шла путем усложнения как верхнего, так и нижнего края. Так, тип сростнозубцовых (конец XI -начало XII в.) отличается тем, что зубцы верхнего края оформлены в виде колечек. У решетчатых колец верхний край превращается в ажурную решетку (табл. 51, 12). Ажурные височные кольца характеризуются широкой решеткой по верхнему краю пластины; подзорчатые - оформлением лопастей мелкими колечками; кружевные - слитностью лопастей и оконтуриванием их сплошной ажурной краймой. Датируются эти типы украшений XIII в. Пятилопастные височные кольца встречаются там же, где и семилопастные и имеют те же разновидности (простые, подзорчатые, кружевные и т.д.) (табл. 51, 22). Тип простых пятилопастных следует датировать XII в., остальные можно отнести к XIII в. (Равдина Т.В., 1968. С. 142). Трехлопастные височные кольца являются поздними формами и в памятниках ранее середины XIII в. не встречаются. Особую группу составляют бусинные височные украшения, т.е. кольца, на проволочную основу которых надета одна или несколько бусин. Выделяются типы: однобусинные, трехбусинные и многобусинные. Наиболее древним типом является однобусинный по-лихромный. Эти небольшие кольца диаметром 1,5 - 2 см с нанизанной стеклянной или каменной бусиной, датируются Х - ХI вв. В Новгороде они найдены в слое конца X - середины XI в. (Седова М.В., 1981. С. 13) (табл. 51, 21). Трехбусинные височные кольца состоят из проволочного круглого стержня, на который надеты три бусины, разделенные сканой проволокой, спирально обмотанной вокруг стержня и укрепляющей бусины. Трехбусинные кольца являлись типично городким женским украшением XII - середины XIII в. Лучшими их образцами считаются золотые и серебряные филигранные изделия, хорошо известные по древнерусским кладам. По распространенности в кладах Киевской земли они получили название колец «киевского типа». В подражание им возникли литые украшения, похожие по форме на оригиналы, но исполненные не такой трудоемкой техникой и из недорогих материалов. В древнерусских курганах трехбусинные кольца распространены весьма неравномерно. В большинстве земель они встречаются редко. Исключение составляют курганы Ростово-Суздальской земли, где эти украшения получили сравнительно широкое распространение уже в XI в. В городских слоях Новгорода стратиграфически они распределяются от рубежа X-XI вв. до середины XIV в. Височные кольца с бусинами, состоящими из одного-двух рядов крупной зерни (табл. 51, 20) являются довольно ранними и могут быть датированы ХI-ХII вв. Узелковые височные кольца с бусами, сплетенными из нескольких рядов тонкой проволоки (табл. 51, У9) встречаются в сельских курганах также в ХI - ХII вв. В Новгороде подобное кольцо обнаружено в слое второй четверти XI в. Зернено-филигранные височные кольца с бусами разного узора, выполненного тонкой проволокой или украшенные зернью (табл. 51, 25), датируются ХII-ХIII вв. Многобусинные височные кольца (табл. 51,3) состоят из проволочного стержня, на который надеты гладкие полые бусины, их число колеблется от 5 до 12. Височные украшения этого типа были наиболее широко распространены в конце ХIII-ХIV в. в северо-западной части Новгородской земли. В.В. Седов отнес их к типично водским украшениям (Седов В.В., 1953. С. 193-195). В Новгороде они найдены в слоях конца XIII - начала XV в. Редко встречается такой тип височных колец, как «кудреватые» (табл. 51, 14); их проволочная основа сплетена в нижней части спиралькой из тонкой проволоки, образующей ажурную муфту. На территории Восточной Европы найдено около десятка таких колец. Вероятно, на Русь они были занесены с Запада. В Новгороде два подобных кольца обнаружены в слое конца X -второй половины XIII в. Возможно, небольшие лунницеобразные височные кольца, имитирующие плетение, являются подражанием «кудреватым». Они полые внутри, с ажурными петлями по краю (табл. 51,23). В Новгороде такое кольцо найдено в слое середины XII в. (Седова М.В., 1981. С. 16). Аналогичные украшения известны во владимирских и костромских курганах (Левашова В.П., 1967. С. 34). Височные кольца в небольшом количестве встречаются не только в деревенских курганах, но и в древнерусских городах домонгольского периода. Находки этих украшений в четко датированных слоях Новгорода позволяют уточнить датировку курганных древностей. Они свидетельствуют о постоянном пополнении городского населения за счет жителей деревни. В послемонгольский период получили распространение серьги в виде вопросительного знака, состоящие из стержня с надетой на него бусиной (табл. 51, 28, 29). Мода на этот тип украшений была принесена на Русь с Востока. В русских древностях они датируются XIV—XV вв. Шейные гривны. Это своеобразный вид украшений в виде металлического обруча встречается в древнерусских памятниках значительно реже других изделий. Объясняется это тем, что гривны являлись достоянием знатных людей. В курганах Х-ХIII вв. они попадаются исключительно в женских захоронениях с наиболее богатым инвентарем. Довольно часто гривны находят в кладах, зарытых в минуту опасности знатью в домонгольскую пору. Возможно, в какой-то период шейные гривны были и денежными знаками, что подтверждается стандартностью веса серебряных экземпляров. По-видимому, свое название гривны передали слиткам серебра, использовавшимся в качестве денежных знаков. Древнейшие гривны известны по кладам IX в. В X в. они широко распространены как в курганах, так и в кладах, но максимальное число находок приходится на XI в. В конце XII - начале XIII в. мода на этот вид украшений постепенно прошла, а в послемонгольских памятниках они не встречаются вовсе. Гривны носили не только елавянские женщины. Многие типы шейных обручей бытовали и у соседних со славянами племен: у балтов, финно-угров, скандинавов. Изготавливали шейные гривны из серебра, биллона, меди, бронзы, железа. Гривны, найденные на территории вятичей, впервые классифицировал А.В. Арциховский (Арциховский А.В., 1930. С. 66-71). Г.Ф. Корзухина сделала ряд ценных наблюдений по находкам этой категории украшений в составе кладов IХ-ХIII вв. (Корзухина Г.Ф., 1954. С. 21). Затем подробно проанализировала их по северо-западной и северо-восточной Руси М.В. Фехнер (Фехнер М.В., 1967. С. 55-87). Она разделила все представленные в памятниках IХ - ХIII вв. шейные обручи на дротовые, проволочные, пластинчатые, витые из нескольких проволок и плетеные. Дротовые гривны изготовлены из круглого в сечении дрота, который в горячем состоянии перекручивали, отчего на его поверхности появлялась винтообразная нарезка. Такие гривны называются тордированными. Их застегивали на груди, причем застежка имела форму петли и крючка или петли и многогранной головки (табл. 52, 1). Есть отдельные экземпляры тордирован-ных гривен, концы которых не застегивались, а далеко заходили один за другой. Тордированные гривны - наиболее древний тип этой категории украшений. Гривны с застежкой в виде петли и крючка известны в Латвии уже с XVII в. Видимо, из Финляндии заимствованы гривны с концами в виде выступов-шипов (табл. 52, 4). Обнаружены тордированные обручи в памятниках IХ - Х вв. в Прикамье, в муромских и мордовских могильниках, в южной России. Однако наибольшая концентрация находок наблюдается в юго-восточном Приладожье и в районе Чудского озера. М.В. Фехнер полагала, что тордированные гривны на Руси являлись предметом импорта из Прибалтики и Финляндии. Также импортными изделиями можно считать железные, иногда посеребренные гривны четырехгранного сечения, перекрученные по всей длине или лишь частично (табл. 52, 2-3). Застежка этих гривен оформлена в виде петли и крючка или двух завитков, причем располагалась она сзади. Диаметр этих гривен невелик, они, видимо, плотно охватывали шею. В погребениях встречаются обручи с надетыми на них железными подвесками в виде маленьких молоточков или кружочков - символов скандинавского бога Тора. Железные гривны были распространены на территории Руси в Х - ХIII вв. Их находки сосредоточены в основном вдоль торговых путей, связывавших Северную Европу со странами Востока. На Русь гривны эти попадали из Скандинавии. В отличие от них местные гривны делали из тонкой проволоки. Эти гладкие гривны были широко распространены. Иногда на них нанизывали бусины или подвешивали монеты-привески. Иногда проволочный стержень оплетали своеобразным кружевом из тонких проволочек. Также местными и притом наиболее употребляемыми украшениями являлись витые гривны, получившие распространение на территории Восточной Европы в X - начале XI в. Витые гривны изготавливали чаще всего из двух-трех круглых в сечении проволок, свитых в жгут. Иногда жгут был сложным, т.е. состоящим из нескольких сдвоенных проволок, перевитых сканой нитью. Различаются витые гривны по оформлению их этих украшений - Поднепровье, откуда они расходились во все концы Руси и за ее пределы. Гривны эти известны в Белогостицком кладе и в кладе у д. Б. Хайча XI - начала ХII в. (Корзухина Г.Ф., 1954. С. 25, 26, 97), в курганах Калининской, Московской, Смоленской и Ярославской областей и в древностях Швеции и о. Голанда (Фехнер М.В., 1967. С. 80). В культурном слое древнерусских городов находки шейных гривен довольно редки. Показательно в этом отношении незначительное количество находок гривен в Новгороде, где обнаружено всего четыре фрагмента (Седова М.В., 1981. С. 22, 23. Рис. 1, 7-10). Височные кольца (составлена М.В. Седовой) 1 - курган у д. Засторонье; 2 - Новгород; 3 - курган у д. Волгово; 4 — курган у д. Смедово; 5 - курган у д. Павлов Погост; 6 - курган у д. Аре-фино Смоленской обл.; 7 - курган у д. Малая Каменка; 8 - 12 - Новгород; 13 - Владимирские курганы; 14 - Новгород; 15 - 16 - Зарайский клад; 17-18 - Новгород; 19 - курган у д. Волхово; 20 - Княжая Гора; 21 - курган у д. Гнездово; 22 - Белевский у.; 23 - курган у д. Глубочек; 24 - Новгород; 25 - Владимирские курганы ;2б - фунтовый могильник у д. Малая Калинка; 27 - курган у д. Гочево; 28 - 29 – Новгород
Хорт: Думаю что многие из вас собираются обзавестись на Русборге различными цацками, привесками, украшениями, кольцами и т.п. Настоятельно рекомендую прочитать перед покупкой ниже изложенную книгу. По тому как лучше перед покупкой изучить необходимые источники и закупаться уже исходя из них, нежели как любите вы- сперва накупить всякого барахла, а потом начинать подгонять его под источники. Седова М. В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X — XV вв.) только весит 47.2 метра http://blog.ukladokopa.ru/2009/06/01/%D1%81%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%B0-%D0%BC-%D1%8E%D0%B2%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B5-%D0%B8%D0%B7%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D1%8F-%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%BE-%D0%BD/
Мери: Да, да. Это точно. Матчасть надо знать. Я даже распечатать хочу нужные мне картинки, чтоб по ним смотреть и покупать. А то уже лежит куча говноцацек...
Димыч: Саш, можешь выложить эту книжку на ifolder?А то этот депозит нереально достал!Постоянно заявляет, что с моего компа уже идет скачивание, попробуйте через сутки!
Хорт: Держи, Дим. http://ifolder.ru/17506254
Димыч: Спасибо!)
Морская душа: О, мне тоже привезите обережный цацок!!!
Мери: Пиши чиста конкрЭтно, что именно тебе потребно?
Корней: хочу гривну) или с молоточками или витую((( хочууууу...
Мери: Ну так в чем дело? копи,купи.
Корней: не положено(
Мери: ищи ходы и варианты)) (почему не положено?)
Хорт: Корней пишет: хочу гривну) или с молоточками или витую((( хочууууу... Кстати в старой ладоге такая найдена. Найди по ней информацию. И будет тебе счастье.
Корней: http://ulfdalir.narod.ru/literature/articles/contacts.htm вот эта статья подойдёт за обоснование? находки пункт 3
Хорт: Маловато
Корней: а какого плана должна быть информация? просто везде гривна значится только в перечне найденного....
полная версия страницы